27.12.2024
Материал опубликован в №12 печатной версии газеты «Культура» от 26 декабря 2024 года.
Как вынужденная изоляция и цифровая революция меняют российский рынок искусства.
Арт-жизнь в России продолжается, несмотря на санкции и вынужденную изоляцию от международного рынка. Этой осенью на 12-й Международной ярмарке современного искусства Cosmoscow побывали более 50 тысяч человек — абсолютный рекорд за ее более чем десятилетнюю историю. Самым дорогим произведением стала работа Александра Косолапова, проданная за 7,4 млн рублей (Syntax Gallery); в прошлом году первое место заняла работа Эрнста Неизвестного «Во чреве Кроноса», проданная за 6 млн рублей (галерея «Веллум»). Интерес публики и коллекционеров вызывают и торги искусством. Так, за 2024 год на российском портале аукционной платформы Bidspirit было проведено 1711 аукционов, а общий оборот составил 112 млн долларов, рассказал «Культуре» Александр Киселевский, глава аукционной платформы Bidspirit: «Самая дорогая живописная работа была продана в апреле 2024 года на публичном очном аукционе в апреле: ее стоимость составила 55 млн рублей. Я как аукционист проводил эти торги и могу со стопроцентной уверенностью подтвердить факт продажи. При этом самой востребованной аукционной категорией сегодня остается нумизматика. Объем продаж нумизматических аукционов на Bidspirit составляет от 7 до 120 млн рублей за один аукцион». На финальных торгах Московского аукционного дома, прошедших в середине декабря, также были достигнуты впечатляющие показатели: картина Ивана Айвазовского «Галатская башня в лунном свете» была продана за 130 млн рублей, став, по словам сооснователя Московского аукционного дома, искусствоведа Сергея Подстаницкого, самой дорогой сделкой за год. Спросом пользовались и произведения Ильи Репина: портрет «Персидки» ушел за 50 млн рублей, а «Пейзаж с березами» — за 40 млн рублей. Московский аукционный дом входит в Аукционный холдинг, созданный в прошлом году и объединивший ключевых консультантов антикварного рынка: в партнерскую сеть также вошли Аукционный дом Клуба коллекционеров графики и Петербургский аукционный дом. Цель холдинга — стать заменой выпавших «русских торгов» Sotheby’s и Christie’s. Сергей Подстаницкий рассказал «Культуре»: «Мы сделали ставку на готовность рынка к потреблению дорогих предметов искусства — не в частном формате, который всегда существовал, а именно в аукционном — и не прогадали. За этот год нам удалось переломить ситуацию на отечественном рынке и изменить психологию покупателя. До пандемии на российских аукционах приобретали в основном недорогие вещи — до 10–15 тысяч долларов. А теперь коллекционеры готовы покупать лоты по той же цене, что и на Sotheby’s и Christie’s».
Ситуация на западном арт-рынке, в свою очередь, вселяет меньше оптимизма. Согласно отчету портала Artnet, за первую половину 2024 года суммарный объем аукционных продаж искусства упал на 29,5% относительно такого же периода 2023 года и составил 5,05 млрд долларов. При этом число произведений дороже 10 млн долларов, проданных за первые полгода 2024-го, снизилось на 18% по сравнению с первым полугодием 2023-го. Средняя цена за лот на аукционе составила 27 301 доллар, что на 26% ниже, чем за тот же период прошлого года. На пресс-конференции в середине декабря генеральный директор Christie’s Гийом Черутти признал, что «ситуация на арт-рынке характеризуется вызовами», и спрогнозировал падение общего уровня продаж аукционного дома за этот год на 16% — до 4,2 млрд долларов.
На этом фоне ситуация на российском арт-рынке выглядит более благополучной: возможно, одной из причин стала вынужденная оторванность нашей арт-системы от мировой. Впрочем, существуют и другие объяснения. Как заявил на сессии деловой программы третьего выпуска ярмарки |catalog| от Ассоциации галерей (АГА) коллекционер Сергей Лимонов, основатель фонда Limonov Art Foundation, сказывается эффект «низкой базы»: цены находятся на относительно низком уровне — если сравнивать с мировыми рынками, поэтому им есть куда расти.
ДОРОЖНАЯ КАРТА КОЛЛЕКЦИОНЕРА
Какие еще тенденции наблюдаются на российском арт-рынке? Эксперты признают, что арт-жизнь по-прежнему сосредоточена большей частью в двух столицах. Александр Кисилевский рассказал «Культуре»: «В целом, 60% аукционных домов и площадок находятся в Москве. На Санкт-Петербург приходится 30%, оставшиеся 10% — на другие города: Екатеринбург, Ростов, Владивосток, Иваново, Тюмень, Пермь. Аналогичные расклады и среди покупателей: 65% участников аукционов — из Москвы, 25% — из Санкт-Петербурга и 10% — из других городов России».
При этом на региональном рынке есть сильные галереи — например, галерея современного искусства «Синара Арт» (Екатеринбург), Futuro Gallery (Нижний Новгород), открывшая в этом году свое пространство в Москве на «Винзаводе», галерея современного искусства «Арка» (Владивосток). Однако это капля в море. В рамках деловой программы недавней ярмарки |catalog| обсуждались проблемы региональной арт-сцены: эксперты из Казани, Владивостока, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода говорили о закрытости коллекционеров, их стремлении избежать публичности. Кроме того, выяснилось, что регионам не хватает кадров, менеджмента, юридического сопровождения — как и институций в целом.
Причина заключается в том, что российский рынок искусства еще слишком молодой: как отметил коллекционер Сергей Александров, выступавшей на сессии деловой программы недавней ярмарки |catalog|, у нас пока не сложились традиции ведения арт-бизнеса: «Необходимо внутри сообщества расставить ориентиры — что хорошо и что плохо. Участники рынка должны придерживаться неких правил. Частично это должно регулироваться законодательством».
О том же говорили и коллекционеры на недавней ярмарке Cosmoscow. Сергей Лимонов заявил, что мы находимся «в начале пути»: «Современное искусство у нас только развивается. Сейчас сформировался первоначальный капитал и появились излишки, которые люди готовы тратить не только на предметы роскоши. Однако нам не хватает ориентиров, поскольку не сформировался класс коллекционеров, нет достаточного количества музеев современного искусства, которые показывали бы свои коллекции. Приходится учиться на собственных ошибках». Об отсутствии некой дорожной карты — которой могли бы воспользоваться начинающие коллекционеры — говорил и основатель фонда MaxArt Максим Агаджанов: «В коллекционировании нет какого-либо клиентского пути. Когда обращаешься за советом, тебе откровенно пытаются что-то навязать. Поэтому я открыл фонд и при помощи кураторов стал коллекционировать более осознанно».
А пока участники рынка пытаются сами выработать правила игры — с опорой на международную практику и с учетом российских реалий. Так, Ассоциация галерей, объединившая 32 галереи современного искусства, подготовила комплекс материалов, позиционируемый как маршрутная карта арт-рынка: это и кодекс профессиональной этики участников арт-рынка, и памятка посетителя ярмарки, и разъяснение основных принципов ценообразования. И хотя документы лишь рекомендации, не обладающие юридической силой, они отражают стремление сделать рынок более цивилизованным. То есть первый шаг уже сделан.
КУПИТЬ НЕМНОЖКО УОРХОЛА
Отсутствие внятных правил игры — причина, по которой многие опасаются инвестировать в искусство. Впрочем, хватает и других факторов: в арт-сообщество сложно попасть, одно достаточно закрытое, к тому же сами произведения искусства довольно дорогие. Кроме того, в России слабо развит вторичный рынок — например, современного искусства, и желающий перепродать работу может столкнуться с трудностями. Наконец, как заметил на сессии деловой программы Cosmoscow Игорь Комков, менеджер проектов офиса развития цифровых активов Московской биржи, «предметы искусства — вещи не взаимозаменяемые, как бушели зерна». Отсюда вытекает проблема ценообразования: что считать справедливой ценой на произведение искусства?
Поэтому в искусство пока инвестируют с осторожностью. Галерист и коллекционер Сергей Попов, основатель галереи pop/off/art, заявил на сессии деловой программы Cosmoscow: «Растет далеко не все искусство — только в единичных ситуациях. И задача покупателя, желающего получить инвестицию, — найти художников, которые вырастут в цене. Умершие классики — это безусловный актив. Авторы старшего поколения — дорогие художники. С молодыми пока непонятно: здесь покажет время. Поэтому с точки зрения потенциала роста интереснее всего присмотреться к среднему поколению».
При этом многие коллекционеры считают, что прибыль в этих вопросах не главное. Коллекционирование все-таки удовольствие, а доход лишь приятный бонус. Как заявил Сергей Лимонов на сессии в рамках Cosmoscow: «Вы хотите купить фондовые индексы в виде пакета картин или спрессованную эманацию культуры, которая будет трогать ваше сердце еще многие годы — и, может быть, сердца ваших детей и внуков? Когда вы покупаете ванну, книжку или посуду, вы не ждете от них роста инвестиционной привлекательности на горизонте планирования пяти-семи-десяти лет, а подходите к ним с чисто утилитарной точки зрения, хотя эти вещи наполнены внешней или внутренней, то есть интеллектуальной красотой. Но как только дело касается искусства, у нас — карго-культ: благословенный Запад, рост цен, спекуляция, Баскиа, Уорхол, Хокни за 10 или 100 миллионов долларов. Лучше зарабатывайте деньги в своем деле и тратьте их на вещи, которые приносят вам радость».
Тем не менее, некоторые эксперты считают искусство перспективным с точки зрения инвестиций. И предрекают революцию на арт-рынке благодаря цифровым инструментам, которые помогут сделать его доступным для молодых поколений коллекционеров. Осенью Мосбиржа впервые разместила цифровые финансовые активы (ЦФА) на произведение искусства — картину Юрия Злотникова «Протосигналы #43» (1957). Всего было выпущено 900 ЦФА, каждый из которых был оценен в 1 тыс. рублей. Эмитентом ЦФА стала компания «Сэлф Софт Продакшн», владеющая инвестиционным маркетплейсом MyInvest.Art. Размещение токенов прошло 11 октября, погашение состоялось 11 ноября. Доходность с каждого токена была заявлена 22%. Владимир Шабасон, основатель проекта MyInvest.Art, разъяснил суть ноу-хау на сессии в рамках Cosmoscow: «Владелец картины хочет взять деньги в долг, и у него есть актив, который стоит, например, миллион рублей. Ему сложно найти миллион рублей у одного человека, зато он может найти по тысяче рублей у тысячи человек. Он выпускает тысячу ЦФА, и в каждом написано, что ровно через месяц эта ЦФА вернется к эмитенту, а тот, в свою очередь, выплатит тысячу рублей с заявленными процентами каждому покупателю токена». Сейчас на площадке маркетплейса MyInvest.Art можно подать заявку на приобретение арт-токена на работу Оли Кройтор «Ситуация 29» (2023). Всего планируется выпустить 100 арт-токенов, каждый оценен в 10 тыс. рублей. Дата выпуска заявлена 1 января 2025 года, дата гашения — 1 января 2026 года. Доходность — 25% годовых.
Еще одним перспективным инструментом эксперты считают продажу произведений искусства по долям. Примером может послужить ставшая популярной во время пандемии зарубежная платформа Masterworks, где за 20 долларов можно было купить долю в произведении искусства. Причем на Masterworks продавались в том числе такие гранды, как Бэнкси и Энди Уорхол. Правда, речь в этом случае идет не о виртуальном владении шедевром, а об инвестиции: владелец доли может попытаться продать ее на вторичном рынке или же ему придется подождать от трех до десяти лет, пока платформа реализует картину и выплатит ему пропорциональную сумму выручки за вычетом своих комиссионных, — хочется верить, что произведение за это время действительно вырастет в цене. Возможно, этот инструмент со временем станет популярным в России. По словам Сергея Попова, выступавшего на Cosmoscow, мы пока находимся в начале революции и не осознаем ее масштаба: «Посмотрим, как это повлияет на рынки в течение ближайших лет».
«МЫ НАХОДИМСЯ НА ИСТОРИЧЕСКОМ ПЕРЕЛОМЕ»
Каковы же перспективы отечественного арт-рынка? Если он останется изолированным от международного, ему грозит истощение — в первую очередь уменьшится число шедевров, считает Александр Киселевский: «Большинство значительных произведений живописи, декоративно-прикладного искусства входят в состав Музейного фонда РФ — так исторически сложилось. Первые имена обычно попадали на российские аукционы из-за границы: сегодня эти каналы перекрыты, и доставка в Россию практически невозможна. Какие-то крупные вещи, конечно, остаются в частных коллекциях, в семейных собраниях и после смерти коллекционеров попадут на рынок. И все же многие коллекционеры и арт-дилеры жалуются на истощение рынка, причем во всех областях — будь то нумизматика, антикварная книга или филателия. Это как с экономикой страны: без внешнего влияния она начинает «хромать».
К чему же приведет истощение рынка? «Количество шедевров будет таять, а вот «средних» предметов со временем станет больше. Иначе говоря, торговля не прекратится, но торги будут менее интересными. А поскольку спрос на шедевры никуда не денется, вероятно, появится больше подделок, и тут уже вопрос ко всем институтам независимой экспертизы: насколько мы сможем этому противостоять», — поделился с «Культурой» Александр Киселевский.
А пока нашему арт-рынку приходится существовать в условиях неопределенности. «Мы находимся на историческом переломе, когда уходят одни экономические, социальные и финансовые элиты и на их место приходят другие. Сколько это продлится, мы не знаем. Возможно, к тому времени, когда рынок начнет иссякать, вновь откроются границы и Евросоюз даст добро на покупку коллекционерами русского искусства. Тогда рынок вновь перестроится. Но даже если геополитическая ситуация изменится и к нам начнут поступать европейские вещи, не исключено, что те же дилеры будут поставлять их на российские аукционы, в том числе и на наш», — отметил в разговоре с «Культурой» Сергей Подстаницкий.
В целом, участники рынка пока сохраняют сдержанный оптимизм, тем более накануне праздников можно позволить себе поверить в чудо. «В преддверии Нового года хочется пожелать, чтобы 2025-й стал завершающим годом для всех геополитических конфликтов, — отметил Александр Киселевский. — И чтобы арт-изоляция наконец закончилась».
Фотографии: Роман Коноваленко/предоставлены пресс-службой ярмарки.