29.10.2024
Даже те, кто относится к наследию Карла Брюллова сдержанно (знаю таких), пройдут в новом проекте ГРМ ошеломительный путь в мир эталонного искусства. Маэстро часто сравнивают с Пушкиным: если Александр Сергеевич это Солнце нашей поэзии, то Брюллов для русского искусства – волшебная полуденная кисть.
Так много света и цвета, жизненных историй, притч и преданий гениально поместил Великий Карл (так и называется выставка) в свои полотна, что, увидев в одном месте столько работ мастера, принимаешь как святую истину и дошедшие до наших дней обильные славословия и восторги современников художника – а среди них и тот же Пушкин с Гоголем! – и мнения, утверждающие Брюллова в качестве отца-вдохновителя поколений и поколений последователей, определивших в будущем лицо и характер русской живописи. Между тем после знакомства с грандиозной выставкой в Русском музее нашлась масса желающих конъюнктурно порассуждать о том, что, поскольку корни Брюллова уходят в западноевропейское прошлое, то России как бы стоит постоять в сторонке и не присваивать гения. Но это, конечно же, происходит от мировоззренческого несварения, избытка желчи и недостатка как знаний, так и ума. Последнее является причиной и того, что некоторые «лидеры общественного мнения» из блогосферы и околожурналистики выносят в заголовки выражения, определяющие творчество Брюллова как глянец классицизма или пафос академизма. Да, проникая взором в картины или портреты кисти Брюллова – неважно, парадные ли или исполненные психологизма – отдаешь себе отчет, что для счастливых заказчиков повесить художественный трофей на стену было все равно, как сейчас эксклюзивно украсить этим изображением рабочий стол на своем гаджете. Или выставить для показа в модном светском «пространстве». Но есть разница: при всей творческой жадности Брюллова, не знавшего пределов в продуцировании картин, набросков и эскизов, художнику никогда не изменял его гений, не позволявший загнать новое творение в какой-то шаблон и определенную заданность: глянцевую, пафосную и любую другую. Давайте и мы не станем укладывать Карла Брюллова в прокрустово ложе терминов и классификаций, а просто признаем: он был волшебник. Отличие от сказки одно: если в каморке папы Карло Буратино за холстом обнаружил игрушечный театр, то за брюлловскими полотнами скрывается и подлинная, и придуманная жизнь. Которую нам, как настоящим деревянным человечкам, еще постигать и постигать.
Волшебство началось уже на пресс-показе, даже раньше. Во всем великолепии на собравшихся взирали «Последние дни Помпеи», отреставрированные золотыми руками мастеров Русского музея за несколько предшествующих выставке месяцев. Это было обыкновенное для них чудо – при первом ближайшем знакомстве главный брюлловский шедевр показался мне завтраком на траве, после которого очень плохо убрали: потеки, наплывы, повреждения на расстоянии любопытного носа вызывали оторопь. Ни одной комплексной реставрации с момента создания полотна! Теперь же – блеск, который и приличествует академическим залам Михайловского дворца, в которых разместилась выставка. Выбор места для экспозиции — отдельная тема. Ни в Инженерном замке, ни тем более в Корпусе Бенуа, где обычно проходят временные выставки, показать всего Брюллова попросту невозможно: некоторые экспонаты элементарно не помещаются. Решение проблемы было простым до гениальности: давайте оставим работы художника там, где они выставлены обычно. Соседей Брюллова по музею временно переместили в другие помещения – эти полотна остаются доступными для обозрения. А в академических залах помимо шедевров из собрания ГРМ в ближайшие месяцы можно увидеть также работы Великого Карла, приехавшие из Государственной Третьяковской галереи, Научно-исследовательского музея Российской Академии художеств, Владимиро-Суздальского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, многих других государственных институций и частных коллекций. Кстати, для посетителей выставки Русский музей приготовил приятный бонус: приобретенные билеты позволяют без доплаты посетить также основную экспозицию Михайловского дворца, нужно только не забыть, что такой расширенный визит возможен лишь до шести часов вечера – позже выставка «Великий Карл» и экспозиция второго этажа Михайловского дворца работают, а вот первый этаж закрывается.
Второе волшебство – да нет, прямо магический акт, музей исполнил для прессы в зале, где разместились работы позднего периода творчества художника: представители СМИ, как всегда, все перепутали и начали осмотр экспозиции задом наперед, с «хвоста». Здесь нам показали шедевры так, как их мог видеть сам Брюллов в своей мастерской – не в парадном строю на стенах, а разложенные там и сям, лежащие на полу, окруженные самыми неожиданными для обывателя предметами. То, что развеска полотен на любой выставке и расклейка этикеток продолжаются едва ли не до входа первого посетителя – общее место. Нет пределов усовершенствованиям и последним подгонкам перед открытием. И таким же шаблоном стало упоминание этого факта в газетных статьях и телесюжетах. Теперь же Русский музей пошел на опережение: любите «закулисье» проектов – нате, возьмите. Работа кипела вовсю: «Вирсавия» на диво органично сочеталась с возвышающейся стремянкой, мотки тросов и крепежный инструмент формировали диковинный орнамент вокруг портретов княгини Анны Александровны Багратион, написанный Карлом Павловичем на Мадейре, и балерины Самойловой с гитарой, откуда-то снизу за прохожими интригующе наблюдал молодой кареглазый архитектор Ипполит Монигетти. Конечно, тактильная доступность полотен была химерой: бдительные смотрительницы зорко наблюдали за перемещением гостей в пространстве. Но эффект был произведен.
Следующий зал, собравший работы маэстро на духовную тему, тоже заставил ахнуть. В самом деле, кто бы не затаил дыхание, увидев колоссального Николая Мирликийского с ангелами – эта группа была создана для плафона центрального купола Исаакиевского собора. Почти четырнадцать метров в высоту – представьте себе. И это только фрагмент! Рядом впечатляющий эскиз Богоматери во славе – таким должен был состояться плафон целиком – и множество других священных сюжетов. Пусть большинство религиозных проектов Брюллова осталось невоплощенным в натуре – мастер стремился к храмовой живописи, эта сторона его деятельности, вопреки сложившемуся мнению, вовсе не является чем-то второстепенным. На этом настаивает куратор выставки Григорий Голдовский, крупнейший специалист по творчеству Брюллова в нашей стране, а, значит, и в мире.
Дальше пошла сплошная хрестоматия. Понятно, что от «Последних дней Помпеи» глаз не отвести. Но стоит только предпринять усилие и отойти, как вы оказываетесь в полнейшем восторге от двух длинных развесок в этом же зале, где шедевр шедевром погоняет. Все, что помещают в учебники, здесь: от «Всадницы» до удаляющейся с бала графини Юлии Самойловой, доброго ангела и музы художника. Тем важнее не поплыть чувствами и эмоциями от увиденного и не пройти мимо не столь ярких, но столь же шедевральных портретов в соседнем зале, среди которых выделяется и просто трогает за душу изображение виолончелиста Матвея Виельгорского: присутствие полотна на выставке – щедрый жест Национального художественного музея Республики Беларусь, в чьей коллекции находится одна из вершин брюлловского гения. Еще одной сенсацией проекта стало экспонирование «Портрета детей графа Льва Петровича Витгенштейна с няней-итальянкой». Эта работа, ныне находящаяся в частном московском собрании, никогда публично не показывалась в современной России, а может и вообще с момента создания. Григорий Голдовский вспоминал, как увидел полотно, висевшее в какой-то то ли бильярдной, то ли каминной зале где-то в Швейцарии или Германии – оно находилось в бедственном состоянии, но владельцы отказались его продать. И вот прошли годы, картина вернулась на родину и директор Русского музея Алла Манилова смогла ее заполучить для выставки. «Выпросила», – со скромной, но очень довольной улыбкой сообщила Алла Юрьевна, имеющая на эти эмоции полное право.
Понятно, что посетители немалое время проведут перед безмятежными и просто-таки вливающими жизнь в созерцающих их людей полуденными сюжетами Брюллова, такими, как «Итальянский полдень» или «Девушка, собирающая виноград в окрестностях Неаполя». Но не обойдите вниманием графику и акварельные работы. Всмотритесь, например, в «Портрет графини Ольги Павловны Ферзен на ослике». Помимо вопроса, почему, собственно, графиня предпочла ослика породистому коню, пусть не оставит знание, что перед вами наследница таких славных родов, как Строгановы и Голицыны, внучка княгини Натальи Петровны Голицыной, которую Пушкин обессмертил в образе Пиковой дамы, а сама Ольга Павловна в некотором роде послужила прототипом главной героини повести «Метель». Кстати, наш национальный поэт ценил акварели Брюллова чрезвычайно высоко и умолял художника отдать ему одно шуточное изображение. Безрезультатно: работа была обещана княгине Елизавете Павловне Салтыковой, чей живописный портрет с леопардовой шкурой в роскошной анималистической раме можно увидеть на этой же выставке. Карл Павлович после скорой гибели Пушкина очень сокрушался о своем отказе. Эту и другие истории можно узнать из прекрасно изданного каталога.
Последний совет для тех, кто пойдет на Брюллова. В какой бы последовательности вы не изучали и не восхищались шедеврами мастера, покидая экспозицию, подойдите к автопортрету, представленному сразу в трех вариантах: из коллекции Русского музея, Третьяковской галереи и частного собрания. Вглядитесь в черты нашего национального гения, уловите оттенки и различия и ощутите во всех тонкостях напечатление, ниспосланное художнику свыше. Как щедр этот дар. Как богаты наши искусство и культура. Как богаты все мы.
Выставка «Великий Карл» работает в Михайловском дворце ГРМ до 12 мая 2025 года.
Фотографии: Евгений Хакназаров.