30.09.2024
Первую премьеру 90-го сезона «Так поступают все женщины» (Cosi fan Tutte) Вольфганга Амадея Моцарта Нижегородский театр оперы и балета показал в двух вариантах — сценическом (в Нижнем Новгороде) и концертном (в Москве). «Культура», восхитившись музыкой, выяснила их плюсы и минусы.
Кринолин и гаджет
В этой опере Моцарт и его мастеровитый либреттист Карло да Понто рассказали историю, действительно случившуюся в современной им Вене. Некий умудренный опытом господин заключил пари с двумя молодыми людьми. Те, будучи весьма свободных нравов, утверждали, что их жены, не в пример им, образцы супружеской верности. Господин убеждал их, что это не так. В итоге пари он выиграл. Пристыженные мужья примирились со своими половинками, а Моцарт и да Понте завершили оперу философическим ансамблем о том, что в жизни неизбежны как хорошие, так и плохие времена, и счастлив тот, кто свои поступки определяет разумом.
История, слегка подкорректированная авторами (мужья и жены стали женихами и невестами), могла произойти когда угодно и где угодно. Нижегородское постановщики (драматург Алексей Парин, режиссер Елизавета Мороз, художник Мария Трегубова, художник по свету Александр Романов, видеотехнолог Дмитрий Мартынов) перенесли ее в современный офис.
На сцене — перегородки, столы, полки, пaпки и суета, суета, суета. В том числе во время увертюры, где оркестр излагает короткий мотив-кредо Cosi fan tutte, который в связи с его значимостью хотелось бы выслушать без зрительных помех. Чем конкретно занимаются неутомимые клерки в униформе (серый низ, белый верх), неясно, да это и неважно. Главное, что в офисной круговерти находится место для любви.
Моцартовская Фьордолиджи стала Фирой, ее сестра Дорабелла — подружкой Дашей, их возлюбленные Гульельмо и Феррандо — соответственно Гошей и Федей. Инициатор пари Дон Альфонсо — их начальником Дмитрием Александровичем. Его подельница, служанка Деспина — офис-менеджером Диной.
Впрочем, о переименованиях, как и об идее новой истории, можно узнать разве что изучив программку. Из собственно действия понятно лишь, что Фира с Дашей ищут своих суженых в соцсетях. «Проблема несоответствия реального человека виртуальному, неспособность быть самим собой — об этом я рассуждаю в спектакле», — пишет режиссер в аннотации.
По данному поводу актуализирован дуэт Ah! guarda sorella («Ах, смотри, сестренка»). У Моцарта дамы, распевая его, любуются медальонами с портретами женихов. Наши девушки изучают фото в гаджетах. Мы тоже видим их избранников — на экранах по обеим сторонам сцены мелькают изображения мускулистого мачо, не похожего ни на Гошу, ни на Федю.
Напористый Гоша, в отличие от скромного Феди, пытается идеалу соответствовать. В героической арии Non siate ritrosi («Не стесняйся») он появляется в образе могучего культуриста, но Даша его немедленно разоблачает — вытаскивает из-под Гошиного костюма имитирующие мускулы подкладки, после чего у героя падают брюки. Кроме того, Даша, в отличие от деликатной Фиры, и сама дама эпатажная. Неистовую арию Smanie implacabili («Буря в душе моей») поет, круша офисную мебель.
Упомянутые гэги вроде бы должны спровоцировать смех в зале, но нет, публика безмолвствует, не доходит до нее юмор. Не то чтобы моцартовская стилистика, кстати, не чуждая буффонады, отвергает подобные трюки, равно как сольные и парные возлежания на столах, в чем также преуспела постановщица. Но элегантность музыкальная взывает к элегантности сценической независимо от костюмов и манер, а воспитывается режиссерский вкус только чувством музыки и ничем иным.
Не случайно там, где он есть, восторгу публики пределов нет. Речь о финале, где унылый офис сменяется на яркую вечеринку. Скучные пиджаки — на кринолины и камзолы, собранные из подручных средств: бумаги, пакетов, полиэтиленовой пленки и воздушных шариков. Вишенкой на торте становится диалог героев: «Тебя как зовут — Федя? Меня — Фира» и открывшаяся за стеклянной стеной вечерняя панорама нижегородской Стрелки с переливами огней. Туда, надо думать, герои отправятся уже в реальности.
Только музыка
Единственная чистая перемена за два с половиной часа спектакля — вещь, конечно, вынужденная. Пакгауз на Стрелке, где прошла премьера, — не театральное помещение, а концертный зал. Но тем лучше для музыкальной части спектакля — она превосходна. Счастье, что Моцарт, не рассуждая о реальности-виртуальности, написал божественную музыку, а дирижер Дмитрий Синьковский и его команда донесли до нас всю ее эротику и иронию, восторженность и скептицизм. Словом, то, что композитор думал о любви и чему не требуются никакие актуализации.
Для премьеры театр подготовил два певческих состава, каждый хорош по-своему. Мужчины в этой женской по сути опере традиционно запоминаются реже, хотя и не обделены чарующими мелодиями. Что касается женщин, то в обоих составах — оценим маркетинговый ход — имеется звезда. Фьордолиджи поют уже завоевавшие мировое признание Надежда Павлова и Венера Гимадиева.
Первой неведомы технические преграды экстремальной по тесситуре партии. Голос льется как весенний ручей, а безусильность сложнейшей Come scoglio («Словно камни») просто поразительна. Вторая на диво органична в страдательной Per pieta ben mio perdona («Я твоя, мой друг далекий») и блещет чувством юмора, выбирая объект флирта в Prenderò quel brunettino («Предпочту брюнета»).
Сестры звездам подобраны по-родственному. Нежному сопрано Павловой соответствует нежное меццо Яны Дьяковой, с очаровательным лукавством исполняющей свою коронную в этом спектакле È amore un ladroncello («Любовь — маленькая воровка»). Звонкому сопрано Гимадиевой — инструментально выверенное меццо Наталии Лясковой, покоряющей решительностью в упомянутой Smanie implacabili.
Трудно отдать предпочтение какой-либо из Деспин. С образом femme fatal (черный парик, красная помада) идеально совпадает героиня Елены Сизовой, чеканящая программную арию Una donna a quindici anni с равным презрением к женским капризам и мужской неразборчивости. Но и у не склонной к резким движениям героини Анастасии Джилас есть своя изюминка. «В тихом омуте черти водятся» — это про нее. Зерна сомнения в души своих хозяек она сеет исподволь, но глубоко.
Неделю спустя маэстро Синьковский привез в Москву концертную версию оперы с первым составом нижегородского спектакля. Певцы расположились на подиуме в центре оркестра. Хор пел на галереях. Разнообразная подсветка, привычная для Концертного зала имени Чайковского, отсутствовала. Зрителям предложили сосредоточиться на музыке и пении.
Вечер с такими составляющими оказался бенефисом оркестра и Надежды Павловой, давшей фору партнерам-певцам по части вокального и актерского мастерства. Звучит парадоксально, но это, пожалуй, единственный минус концертного исполнения. Как выяснилось, сценический антураж успешно микшировал артистические шероховатости. Следующие показы «Так поступают все женщины» в Нижегородской опере назначены на апрель. Есть время поработать.
Фото: предоставлены Нижегородским театром оперы и балета