06.01.2024
Имя этого незаурядного певца стало широко известно пять лет назад, когда он победил в шоу «Голос-7». Репертуар обладателя приятного бархатного баритона широк — от арий до военных песен. В преддверии крупного тура по стране Петр Захаров пообщался с «Культурой».
— Каковы итоги только что прошедшего года и планы на новый?
— Если говорить об итогах, они в моем случае очень сильно растянуты во времени и не так заметны со стороны. Но для меня лично, как некие ступеньки к достижению больших целей, они имеют значение. Например, в 2023 году я встретил нового педагога по вокалу, который в мою постоянную практику занятий с голосом внес нечто свежее и помог открыть новые исполнительские возможности.
Что касается планов, с января у меня стартует большой сольный тур по стране. Сейчас ведутся переговоры с сорока городами, какие-то даты уже известны, некоторые пока определяются. Это будут концерты в филармонических залах России, причем в этот тур я везу две программы.
Первая представляет собой некий моноспектакль, который я предварительно назвал «Дороги Победы». В нем вся история нашей Великой Победы отражена в песнях, и во время каждой композиции будет демонстрироваться хроника тех лет. Эта программа мне дорога, в нее было вложено много энергии и труда, и со временем я хочу представить ее более масштабно — так, как я изначально задумывал: с участием хора, оркестра, с привлечением кинопроектора и так далее.
В таком концерте будут звучать не только военные песни, но и хоровые произведения а капелла, древние, исконно народные песни, симфонические сочинения, духовные произведения — словом, знаковые для нашей страны музыкальные полотна, показывающие объемную картину того, какой силой и ценой наш народ смог выстоять и победить. Но пока таких масштабных возможностей нет, а поднимать данную вечную тему все равно хочется, при помощи более доступных, имеющихся на данный момент в моем распоряжении средств, я просто представлю объемную летопись Победы в песнях.
Вторая программа, подготовленная с участием мужского хора, для которого я сделал переложения и аранжировки, — это любимые песни эпохи. Прозвучат не только военные, но и лирические, народные, эстрадные номера, — словом, наши лучшие песни о главном.
— Обе программы вы представите в рамках одного концерта или для каждой предусмотрен отдельный вечер?
— Конечно, второй вариант: где-то прозвучит одна программа, где-то другая. Хотя бы потому что повсюду возить с собой хор не очень удобно. Мы сейчас договорились с тремя хоровыми коллективами в разных точках страны. Тот или иной хор будет привлекаться к сотрудничеству в соответствии с той ближайшей географической точкой, где запланировано хоровое выступление.
— Выступить в сорока городах — дело серьезное, ответственное и, наверное, поэтому растянутое не на один месяц?
— Верно. Я сразу поставил условие для команды, которая помогает весь этот проект реализовывать, чтобы они «не частили». У меня в жизни было много одиночных поездок, которые могли включать в себя два, от силы три города, но крупных туров пока еще не было. А жанр, в котором я работаю, достаточно «стенобитный», требующий от меня больших ресурсов, тем более что мы ведем речь о сольной программе.
Когда я изучал вопрос, связанный с масштабными гастрольными поездками, предпринимаемыми классическими исполнителями, то порой сталкивался с довольно занятными моментами. Например, я читаю афишу, где крупными буквами написано примерно следующее: «Большой тур Дмитрия Хворостовского по России. Восемь городов». А мне тут организаторы предлагают: «А давай сорок?». Это, конечно, здорово, но я довольно слабо себе представляю, как это осилить физически.
Я поставил условие, чтобы все концерты этих гастролей были разумно распределены. Допустим, два-три концерта в неделю (что, на самом деле, уже очень круто), после чего неделя полного отдыха. А не так, как мне изначально пытались предложить: концертов десять-пятнадцать в месяц, а потом пару дней на то, чтобы перевести дух. Отвечаю: «Нет, ребята, вы, наверное, не понимаете феномен жанра. Такими темпами я уже на вторую неделю без голоса останусь!» (Улыбается).
Так что тур мы растянем «на подольше»: если стартуем в январе и будем выступать из расчета примерно пять-шесть концертов в месяц, то ездить по стране будем более полугода.
— На конец 2023 года пришелся мини-юбилей: пять лет назад, когда проводился седьмой сезон телешоу «Голос», имя певца Петра Захарова стало известно всей стране. Многое ли изменилось в вашей судьбе за это время?
— Не то чтобы образ моей жизни или суть деятельности кардинально поменялись — я также продолжал концертировать, как и до участия в проекте, исполнять те же произведения. Но некоторые качественные сдвиги я почувствовал. Если, например, раньше аудитория ограничивалась, по большому счету, Москвой, Санкт-Петербургом и пригородами, то после «Голоса» она заметно расширилась. Особенно это было заметно первое время после успеха в телешоу: многие организаторы концертов стали приглашать меня повсюду.
Однако, как мы все прекрасно помним, вскоре после того времени, о котором мы говорим, грянула пандемия. Она очень многое обнулила: все то, что начинало постепенно выковываться — контракты, даты выступлений и прочие договоренности — моментально сгорело. Для всех артистов тогда наступили трудные времена: выступать было практически невозможно, и этот невеселый шлейф тянулся года два.
Но сейчас, когда ситуация с ковидом, надеюсь, более-менее выправилась, мне удается постепенно возвращать утраченные позиции — и происходит это не в последнюю очередь благодаря той самой победе в «Голосе». Причем важна не столько даже победа как таковая, сколько сам фактор публичности, который она за собой повлекла. Я считаю, у меня есть некая миссия — при помощи песни утвердить в сегодняшнем информационном, музыкальном пространстве наши глубинные нравственные ценности.
Ведь когда-то все было очень просто. Те песни, которые звучали повсюду, пелись на улицах, на вечерних прогулках или просто за столом, были именно что чисты и нравственны. Когда человек слушает что-то подобное, ему сразу становится понятно, как жить, в чем правда. Хорошая песня так глубоко и ненавязчиво формирует личность человека, что он, сам того, возможно, не замечая, становится сильным и счастливым. Эти песни ни в коей мере нельзя назвать «нафталином», они давно стали классикой. Чтобы подчеркнуть, что мода на высоконравственную песню непреходяща, я и выхожу на сцену. А вовсе не для того, чтобы взять высокую ноту или принять красивую позу…
Все мы — родом из детства. Помню, в середине девяностых, когда страна находилась в не лучшем состоянии, шла чеченская война, я, будучи юным человеком, очень остро переживал происходящее. Однажды подошел к маме и заявил: «Мама, я бросаю всю эту музыку, кому она нужна, когда пацаны гибнут, — я решил стать спасателем!». А я тогда очень интересовался спортом, делал успехи в единоборствах, и вообще был подвижным, активным парнем, подумал, что лучше я послужу стране и принесу ей куда больше пользы, если чью-то жизнь спасу. А мама посмотрела на меня и ответила: «Ты и станешь спасателем, если будешь хорошо петь».
Я поначалу, в лучших традициях юношеского максимализма, взбрыкнул, а потом мамины слова как-то проросли во мне, и до меня дошло: времена всегда непростые, и любое дело, за которое берешься, ты должен делать хорошо. И если исполняемые тобой великие песни способны помочь другим, то живешь, наверное, не зря. Это и есть моя основная мотивация, когда я выхожу на сцену.
— Сейчас проводится немало вокальных конкурсов. Чем, помимо голосовых данных, необходимо обладать участнику, чтобы быть замеченным? И еще, как потом не затеряться в мире большой музыки?
— Прежде всего, надо понимать, в каком направлении ты работаешь и зачем тебе вообще все это нужно. Скажем, моя стихия — это не столько шоу-бизнес, с его трендами, задачами, ориентирами и так далее. Я стараюсь апеллировать к культурной составляющей, где свои цели: уровень твоего мастерства должен быть нацелен на повышение профессионализма, а не на коммерческий успех.
Талант, наличие голосовых данных, несомненно, важен, но стремление соответствовать — как с профессиональной, так и с человеческой точки зрения — высокой планке имеет не меньшее значение. Проще говоря — необходимо неустанно точить мастерство.
Для тех, кто ставит перед собой задачу стать частью шоубиз-машины, наличие таланта не является определяющим фактором. Важнее умение чувствовать тренды, понимание того, чем можно удивить, зацепить слушателя — попадать в струю.
На мой взгляд, главное — не демонстрация навыков (вне зависимости от того, академическим искусством ты занимаешься или попсой), а проявление твоих внутренних качеств, ценностей и мыслей при помощи пения. За всем тем, что происходит на сцене, должен чувствоваться человек. Личность всегда интересна. Шаляпин стал великим не только благодаря своему голосу — в его время, как говорили, были вокалисты и покруче. Но он был колоссальной, незаурядной личностью, проявлявшейся при помощи «инструментария», который по умолчанию должен иметься в распоряжении любого артиста — голоса, пластики, навыков, опыта.
Фактор персоны в искусстве всегда нов и свеж, это никогда не приедается. Поэтому я бы посоветовал каждому начинающему артисту, выходящему на любой конкурс, понять, в чем он, именно как человек, как личность, может реализоваться: что ему дорого, о чем он не может молчать, в чем суть его творческого высказывания. Зрители и члены жюри могут закрыть глаза на многое — на волнение, нездоровье, на технические огрехи. Непростительно лишь одно: отсутствие горящих глаз и неспособность поведать о чем-то своем, сокровенном.
— Об этом вы и говорите ученикам в собственной «Школе голоса»?
— Ну, школа голоса — громко сказано. Начну издалека. Дело в том, что моя история становления собственного голоса очень непроста. На первых этапах моей карьеры мне был поставлен неутешительный диагноз: врожденная деформация гортани. Мне очень хотелось петь, но чем больше я нагружал свой голосовой аппарат, тем хуже становилось. Я долго болел, никак не мог преодолеть состояние собственной дисфонии.
В итоге я закончил консерваторию с тройкой, потом пошел в армию, где сорвал голос уже до кровоизлияния. После чего мою ситуацию подробнейшим образом изучали врачи и в итоге вынесли невеселый вердикт, сопроводив его словами: «Вы не сможете даже разговаривать, а о пении и вовсе забудьте. Будете прикладывать много усилий, но результат будет нулевой. Лучше смените род деятельности».
Я попытался с этим смириться, но, прожив год без музыки и пения, вдруг осознал, что я отказываюсь не от того, что мне «вроде как хотелось бы заниматься тем, что мне нравится, но что уж тут поделаешь» — я отказываюсь вообще от себя. Понял, что пение в моем случае — это не прихоть, это я сам. И тут же решил: пусть лучше я буду последним в пении, чем первым «около».
И после этого шага в неизвестность жизнь словно повернулась мне навстречу: стали появляться педагоги, в поле моего зрения попали интересные мастер-классы… И на то, чтобы разобраться в феномене голоса, у меня ушло двадцать лет ежедневных практик, проб, ошибок и методик. Параллельно с этим мне, правда, пришлось решать еще одну проблему, которая преследовала меня с детства: в раннем возрасте мне была диагностирована социофобия.
Выяснилось, что этот недуг тесно переплетен с проблемами физического голоса. Оказалось, что человеку необходимо разрешить себе проявляться, в том числе, через голос — то есть, признать себя достойным жить, самоутверждаться, высказывать собственное мнение. В итоге у меня, путем неустанных упражнений и занятий, сложилась определенная система, благодаря которой я сам смог и говорить, и даже петь, причем громко, — и даже в «Голосе» победить! (Смеется).
Видимо, наслышанные о моем опыте преодоления себя, ко мне начали обращаться люди, и я стал делиться какими-то собственными наработками. Поначалу — разово, а потом, по мере распространения «сарафанного радио», я стал эти знания как-то систематизировать, делиться ими уже в более осознанном, упорядоченном виде. И мне порой удавалось помогать людям, которые ставили перед собой даже профессиональные цели.
А потом, когда грянул ковид, и я стал думать, чем бы заняться, нашлись люди, которые попытались выступить в роли продюсеров. Они вышли на меня с предложением выступить в роли тренера, и я доверился этому процессу: вел какие-то вебинары, проводил живые тренинги, среди которых были и такие, когда я всю систему давал в течение целого дня. Так постепенно и получилось, что я и команда, стоящая за данным проектом, стали называться «Школой голоса».
Однако я понял: несмотря на то, что во мне действительно обнаружились неплохие педагогические качества, чтобы это дело продолжало развиваться, нужно отвести ему приоритетное место, к чему я не готов. Я прежде всего — певец. Я полностью сосредоточился на исполнительской деятельности, и в настоящее время только даю консультации тем людям, которые испытывают серьезные проблемы — как с голосом, так и с проявлением себя на публике.
Возможно, когда я состарюсь и буду уже не в состоянии петь сольные концерты, мне гораздо интереснее будет делиться опытом, я к преподавательской деятельности вернусь и займусь этим серьезно. Но пока я могу петь, именно это является моим приоритетом в жизни.
Фотографии: Михаил Терещенко / ТАСС; на анонсе — Инна Никитина/предоставлены Петром Захаровым.