24.11.2023
В экспозиции красочные картины соседствуют с древними кувшинами и напоминают: народное искусство — всегда живое и актуальное.
Люся Воронова не очень любит, когда ее называют «наивным художником». Для тех же, кто не может обойтись без ярлыков, она придумала шуточный термин — «люсизм». И хотя один из ее любимых авторов — великий примитивист Таможенник Анри Руссо, возражения Люси кажутся вполне убедительными. В отличие от французского коллеги, который пришел в живопись на ощупь, в зрелом возрасте, она — выпускница художественного факультета Московского технологического института, прекрасно владеющая всеми техническими приемами. Другое дело, что ее яркие картины — с изображением цветов, нежных дев и райских птиц — отсылают к традициям народного искусства. Как, впрочем, по признанию самой Люси, и к наскальным росписям, а также к иконописи. Иначе говоря, феноменам, далеким от академизма. «В академизме много мертвечины. Иду дорогой народного искусства», — пишет в дневниках Люся Воронова. И добавляет: «Жизнь живого, кровь горячая, радость. Воскрешение. Мой цвет — красный».
Эти цитаты, как и некоторые другие, использованы в оформлении выставки «Люся Воронова: красный — Жизнь, синий — Небо, черный — Вечность», проходящей в выставочном зале Национального музея Республики Северная Осетия — Алания во Владикавказе. Ее организаторы — Фонд Люси Вороновой, основанный сыном художницы Георгием Вороновым, а также Северо-Кавказский филиал Государственного центра современного искусства во главе с Галиной Тебиевой, которую многие также знают как руководителя симпозиума «Аланика». Небольшое краснокирпичное здание выставочного зала расчерчено внутри ширмами-перегородками. Днем, когда свет электрических ламп разбавляют солнечные лучи, замечаешь, что стены ширм полупрозрачные — сделанные из кальки. Столь же эфемерными выглядят границы между стилями и жанрами, когда прогуливаешься по выставке, где картины Люси соседствуют с древними глиняными кувшинами из фондов Национального музея (куратор проекта — Алина Федорович). «Я не копирую и не подражаю, но опираюсь на эти корни, потому что считаю, что все народное искусство — искреннее и сакральное. И сейчас в кувшинах, которые стоят на выставке, вода превращается в вино. Народное искусство для меня — источник бесконечности, потому что бесконечны народ и космос», — призналась на открытии выставки Люся Воронова, вышедшая на связь с Владикавказом из московской мастерской.
И действительно: покрытая загадочными узорами старинная посуда перекликается с полотнами, изображающими множество повторяющихся деталей. Выставка, заявленная как самый крупный проект в ряду юбилейных событий (15 декабря Люсе Вороновой исполнится 70 лет), представляет поздние работы — так называемого радостного периода. Или — «мозаичного»: ведь холсты напоминают огромный калейдоскоп с переливающимися цветными стеклышками. «Для меня здесь есть и медитативный элемент, — рассказала гостям открытия Люся Воронова. — Мелкая работа заставляет сосредоточиться и в итоге успокаивает — как вязание. Получается бесконечная ткань, которую я вяжу, и она, как щелочь, глушит кислоту».
Последние слова вовсе не случайны. Многие воспринимают работы Люси Вороновой однобоко, через радостные ликующие краски. Между тем в ее творчестве были разные периоды, и нередко девушки на картинах оказывались задумчивыми, меланхоличными, с темными кругами вокруг глаз. К радости и ликованию художник пришла через боль, и об этом она говорит вполне открыто: «Я поняла, что депрессия и трагедия — не глубина, а патология. Человек должен быть счастлив — это естественное для него состояние. Я начала рисовать счастье и сама от этого вылечилась. Теперь рисую радость и получаю удовольствие и надеюсь, что это передается зрителям».
Как же правильно подойти к «прочтению» работ Люси Вороновой? Ключ к выставке зашифрован в ее названии — «Красный — Жизнь, синий — Небо, черный — Вечность». Это цитата из беседы Люси с ее другом, известным искусствоведом Виталием Пацюковым: художник сама раскрыла символику цвета в своих картинах. Кроме того, на открытии она призналась: «У меня всего шесть красок, и разноцветье возникает потому, что я их по-разному кладу, в разном ритме. Это основные цвета. Я не люблю ничего смешивать, рисую чистыми красками. Вообще не люблю все смешанное». Действительно, если присмотреться, мозаика складывается из пятен, созданных чистыми, локальными цветами, обведенными черным контуром. Это стремление к простоте — аскеза, которую приняла Люся Воронова. В целом она и правда похожа на отшельника, проводящего долгие часы в одиночестве и утверждающего, что самая хорошая страна — это ее мастерская, и «отсюда все видно».
И поэтому ее не слишком интересуют путешествия. Экзотические названия картин — вроде «Ночные танцы в Эль Нидо» — результат полета воображения. Причем название часто предшествует самой работе, становится импульсом для создания цветочных мозаик. Некоторые названия — «Город — джаз, осень — джаз, финики, оливки, узорный алтабас» или «Боб Фосс. Танец богатых людей» — намекают на любовь к музыке: Люся нередко работает под уютное бормотание джаза или, напротив, под неземные звуки космоса, далекие, тяжелые и жутковатые. Любопытно, что куратор Алина Федорович выстраивала экспозицию, не зная названий работ, — этикетки просто еще не были готовы. Картины развесили исключительно по ассоциативному принципу: например, на соседнем холсте мог по-новому варьироваться знакомый узор. Позже, когда монтаж был завершен, выяснилось, что многие работы заняли единственно правильное место. Скажем, три произведения — «Цветение. Утро», «Цветение. Полдень» и «Цветение. Сумерки» — оказались рядом, а значит, Люсе удалось рассказать историю с помощью цвета, без слов.
Раньше на картинах нередко появлялась сама Люся Воронова, но среди недавних работ нет портретов автора. Ее модели остаются безымянными: Люся признается, что любит рисовать обнаженную женскую натуру: «Я постоянно хожу на наброски и приглашаю натурщиц домой, потому что меня восхищает пластика женского тела. Красивые девушки для меня — как цветы». Художник словно пытается воссоздать утраченный Эдем, где все естественно и честно, где человек живет в гармонии с природой и где совершенно нет зла. Она верит, что «каждый честный рисунок прибавляет добра в мире», и своими картинами словно молит, заклинает о добре.
И хочется верить, что свой рай, своего благодарного зрителя ее картины нашли здесь, в солнечном Владикавказе, окруженном горами, дышащими древностью. В любом случае Люся Воронова навсегда останется связана с Северной Осетией, ведь ее фонд передал в дар две картины: одну Национальному музею, а другую — филиалу Пушкинского музея. Впрочем, для москвичей тоже приготовлено кое-что интересное: работы, показанные на выставке, войдут в каталог «Мозаичность», который представят в столице в день рождения художника. А в следующем году зрителей ждут еще выставки — и не только в Москве.
Выставка работает до 30 ноября.
Фотографии предоставлены Фондом Люси Вороновой.