22.08.2023
Амбассадором II Международного детского культурного форума, состоявшегося в августе в Москве, стал музыкант, создатель и худрук Всероссийского юношеского симфонического оркестра Юрий Башмет. В интервью «Культуре» он вспомнил свои детские годы и рассказал о предстоящем осенью гастрольном туре.
— Юрий Абрамович, на Детский форум в Москву приехало много молодых людей, которые уже выбрали для себя путь в жизни и очень уверенно идут к своей цели — стать музыкантом, или кинорежиссером, или художником. Как это было у вас? Сколько вам было лет, когда у вас появилась цель в жизни?
— Наверное, лет двенадцать, тринадцать. Подростковый возраст. Но это не была цель играть или дирижировать, мне просто хотелось быть известным, знаменитым. Однажды мне даже приснилось, что я приезжаю в родной город, Львов, знаменитым, на собственной машине — почему-то это была черная «Волга». Я мог бы стать хоккеистом, футболистом, фехтовальщиком или художником, не важно, но просто у меня было ощущение, что я должен чего-то добиться. А потом судьба конкретно так повернула меня к музыке, и виноват в этом, как ни смешно, Владимир Ильич Ленин, потому что я выиграл музыкальный конкурс, организованный к его столетию, и участь моя была решена.
— Судьба часто руководит нами через наших родителей, именно они решают, поддержать нас в наших целях или направить в другую сторону. Вас заставляли заниматься музыкой?
— Должен вам сказать, что очень неприятно, конечно, было стоять и пилить на скрипке, ужасный звук, и прямо под ухом. При через окно видно, как дворовые мои товарищи играют в футбол либо на велосипедах катаются, и хочется к ним. Но палкой меня не били по спине и не запирали в подвале на пять часов, чтобы заниматься.
— Как Паганини, которого бил отец.
— Да. Но благодаря этому мы имеем Паганини. Я учился в Одессе, в известной музыкальной школе, открытой Петром Столярским, и вот у него была выдающая фраза: «Мне не нужны талантливые дети, мне нужны талантливые мамы». Классический пример — мой. Потому что я стоял, пилил практически со слезами на глазах, видя через окно моих дворовых товарищей, и мама себя вела очень грамотно, мудро, то есть по Столярскому, как потом я понял. Она приходила и говорила мне: «Бери свой велосипед и поезжай». Велосипед — это было мое основное увлечение. А мне еще надо заниматься и заниматься, и я не хотел ее расстраивать. А она снова предлагала: «Поезжай, покатаешься сколько-то часов, проголодаешься и вернешься домой. Поешь и, если захочешь, еще позанимаешься». И вот так мы с ней дружили. И потом было много других случаев, когда она очень мудро себя проявляла, и только благодаря этому я не бросил всю эту историю. Так что талантливая мама — это очень важно.
Ну, и папу не надо обижать, потому что он тоже направлял меня в сторону музыки. Папа приходил домой после работы поздно, потому что он был заместителем директора проектного института, который разрабатывал всякую электронику для железных дорог, и очень ответственно относился к своей работе. Папа приходит уставший, часов в восемь вечера, и говорил: «Раз ты занимаешься музыкой, ты можешь мне саккомпанировать?» Пел он в основном те песни, которые слышал по телевидению, из репертуара Магомаева, Кобзона и Гуляева. Но при этом у него действительно был очень хороший голос. И вот я пытался какие-то аккорды подбирать неумело. Хотя иногда он срывался. Вот он возвращается, а я стою со скрипкой, и эти звуки ужасные… он кричал: «Мать, можно это прекратить?» Но в целом он с большой любовью относился к тому, чем я занимался, и я ему очень за это благодарен.
— Молодые таланты сейчас должны принимать важные решения, от которых зависит, как сложится их жизнь. Мне кажется, у вас тоже был такой поворотный момент, когда в 1976 году, после победы на конкурсе радиокомпании ARD в Мюнхене вас пригласил в свой оркестр Герберт фон Караян. Вы отказались от заманчивого контракта с одним из самых знаменитых дирижеров мира, почему?
— В одном из ваших вопросов прозвучало слово «судьба». Я думаю, что судьба мной руководила и в этот момент. На гастролях в Западной Германии, в Мюнхене я как-то оказался поздно ночью на большой-большой, пустынной улице. Это был огромный проспект без кафе, без магазинов. И я, вспоминая своих коллег-музыкантов, которые уехали из Советского Союза на Запад, подумал: «Вот, люди остаются здесь…» И почему-то у меня такая мысль возникла: вот если бы я остался здесь, на этой улице, какой это был бы кошмар. Я подумал: нет, это не мое. Конечно, были еще мысли о родных, друзьях, но главное – я вдруг четко увидел, какой я чужой здесь и какое все чужое для меня.
— В вашей музыкальной карьере победы на конкурсах выглядят как поворотные точки. Это действительно так? Настолько важно для молодого музыканта получить официальное признание?
— Я думаю, что тут очень простой ответ. Премия важна для того чтобы о тебе узнали, и все, а дальше судьба, дальше личность. Например, когда нашему камерному оркестру «Солисты Москвы» присудили Grammy, это было в принципе приятно, но ничего не изменило. К этому моменту у нас были по всему миру аншлаги, и наши пластинки продавались. То есть реклама нам ничего нового не принесла. Ну вот, например, Женя Кисин никогда не участвовал ни в каких конкурсах, и он – Евгений Кисин. То есть сарафанное радио, пожалуй, важнее, чем официальное признание.
— Как выглядит в этом году ваш гастрольный график? Зарубежные концерты отменены?
— Ну, как сейчас принято говорить, в дружественных странах все есть. А в остальных наши выступления не отменены, а отложены на год. Осенью планируется большой гастрольный тур, сначала поедем в Арабские Эмираты, потом в Китай. Там прекрасная публика, нас ждут, готовы сидеть на ступеньках, когда мест уже больше нет. И это прекрасно, что нас там хотят видеть. Я вообще не вижу разницы, так же как не заметил в свое время, что Крым не был российским, потому что в детстве меня мама туда привозила, в Планерское, Коктебель, еще куда-то, а потом я много лет не был в Крыму, потому что был занят в России, в Европе, в Америке, в Австралии, это все крутилось, да и просто не было приглашений в Крым. Когда вдруг заговорили о том, что Крым возвращается, Мединский, который был министром культуры, спросил так осторожно: «А ты бы съездил в Крым с концертом, с оркестром?» Я говорю: «Конечно». И мы приехали, и были концерты в Крыму, в Севастополе, Симферополе и Керчи, и зал устроил мне овацию – может быть, потому, что мы прежде никогда не ездили с концертами в Крым. В Керчи
после концерта ко мне пришел там охранник и говорит: "К вам просится женщина. Говорит, что она подруга вашего отца". И вот пришла женщина, которую я не знал, и показала мне фотографии, как они с моим папой стоят в обнимку, сзади какое-то море. Оказывается, они дружили, она была его подчиненной по работе. Она сказала: "В Керчи семнадцать лет не было концертов симфонической музыки. Ваш первый". И показала мне книгу моего папы, которую он ей подписал. А через два года мне дочка, Ксюша, говорит: "Пап, вот мне передали для тебя в Консерватории". И дает мне эту книгу, которую папа подписал этой женщине.
— Мы говорили о цели в жизни, которая молодому человеку необходима. А сейчас вы ставите перед собой какую-то цель?
— А вы ставите?
— Я ставлю маленькие цели, очень маленькие, и часто промахиваюсь.
— Ну, вы себя успокойте вот чем. Это мой рецепт, который, может, и неправильный совершенно. У меня такой опыт жизненный, что жизнь гораздо богаче нашей фантазии, по вариантам неожиданных решений богаче в миллионы раз. И она сама так расставляет, что будут удачи, будут и неприятности, но сама жизнь, она интереснее нашей фантазии. В общем, надо довериться жизни и стараться не делать зла, вот и все. Быть хорошим человеком достаточно для того, чтобы побеждала какая-то правда. Короче говоря, там, где мы не догоняем, нам покажут, где мы не догнали, и все равно догоним. Но для этого надо быть готовым к тому, что возможность вдруг возникнет.
Фотографии: Антон Новосильцев /АГН Москва; Сергей Киселев / АГН Москва.