07.04.2023
Издательство Ad Marginem выпустило книгу Джона Сибрука «Машина песен. Внутри фабрики хитов». На страницах монографии известный американский культуролог и журналист пытается изучить внутреннее устройство популярной песни, ее «анатомию», и приходит к весьма любопытным выводам.
Негласно считается, что музыку любят все. Ну, по крайней мере, большинство из нас. Разумеется, вкусовые предпочтения у всех разные, но то, что данная часть человеческого интеллектуального и духовного выражения составляет важную часть людской повседневности, сомнений, думается, не вызывает. В любом случае, условная фраза «я ненавижу музыку» звучала бы несколько неуклюже, согласитесь.
Но если многим слушателям до внутренних механизмов воздействия музыки на нашу жизнь особого дела нет (какие-то мотивчики нам по душе, какие-то нет — и дело с концом, тема закрыта), то иным пытливым умам привычного романтического флера, испокон веков окутывающего эту неуловимую грань человеческого бытия, простого объяснения недостаточно. В стремлении понять, как музыка «работает», они пытаются докопаться до истины, расставить точки над «i». Джон Сибрук, профессиональный меломан со стажем — один из таких дотошных непосед.
В своем исследовании «Машина песен…» он не то чтобы невольно вступает в противоречия с известным постулатом «Тот, кто песен петь и слушать не умеет, тот не будет счастлив никогда» из знаменитой советской песни — скорее предлагает его расширить. Автор словно бы продолжает: а почему именно петь и слушать? Ведь для иных источник счастья заключается не только в исполнении и восприятии песни, но и в умении ее сотворить. Причем не столько сочинить мелодию и слова, сколько создать сам феномен — «сделать» песню. Выступить ее тайным кардиналом и, как итог, кукловодом людских вкусов и пристрастий.
Путем личных наблюдений, сделанных в ходе многолетнего прослушивания самой разной музыки, в результате общения с непосредственными фигурантами (маститыми и не очень) поп-музыкального закулисья, оценивая реакцию людей из ближайшего окружения, Сибрук подталкивает читателя к мысли: хит — это сложнейший механизм. Это многоуровневый витиеватый лабиринт, в создании которого принимает участие целая команда профессионалов: продюсеры, топлайнеры, битмейкеры, психологи, маркетологи, диджеи, знатоки новейших технологий и так далее.
То есть просто написать хорошую песню и качественно ее исполнить — это не гарантия успеха, даже не иллюзия оного. И уж точно не хит. Это вообще ноль без палочки, а тот, кто утверждает, что толковая композиция обязательно рано или поздно будет оценена и найдет дорогу к массовому слушателю, — просто смешон. Более того, хитом может стать как раз таки вещица объективно, с сугубо эстетической точки зрения, бестолковая — и чем дальше, тем такое положение вещей становится в поп-музыкальном бизнесе все более очевидным.
Иное дело, что, приходя к подобному выводу, исследователь честно признает, что никакого откровения здесь не делает: так было, по большому счету, всегда. Сибрук пишет: «Поразительно, как мало изменились форма и структура популярной песни за все это время. Механизм воспроизведения постоянно меняется — от нотных листов к валику пианолы, затем радио, винил, кассеты, CD, MP3 и теперь стриминг. Но эмоциональная механика песни во многом осталась той же, сыграна ли она Элом Джонсоном на фортепиано или Слэшем на гитаре. В куплетах нарастает напряжение, а припевы в сладостной кульминации его высвобождают. За двумя припевами, как правило, следует бридж, который чаще всего представляет собой вариацию на мелодию куплета, а после него — финальный припев и кода… Музыка меняется, но песня остается все такой же»…
Ключевое словосочетание в этом пассаже (да и, по сути, во всей монографии) — «эмоциональная механика песни». Весьма хлесткое и точное, надо сказать, определение. Дело в том, что, по мнению автора, существует мощная армия «бойцов невидимого музыкального фронта», которая за нами наблюдает. Мы все, потребители музыкальной продукции, в известном смысле «чипированы». Путем неустанного мониторинга рынка, люди, о существовании которых мы никогда даже не задумываемся, выясняют, какие ритмы нас «заводят», на какие мелодические хуки мы «клюем», какие ноты готовы «поглощать» с особым неистовством. Это все так называемые «денежные» моменты. Во всех смыслах: они и звучат дорого, и заработать на них можно немало.
И вот путем сложения всех этих аспектов и возникает такой феномен, как эмоциональная механика песни. А работает она лучше всего тогда, когда мы, сами того не осознавая, начинаем повторять незатейливый рефрен, слушая трек в машине, или делать непроизвольные ритмичные телодвижения — причем вовсе не обязательно находясь в данный момент на танцполе. Иными словами, когда нам можно впарить практически любую упорядоченную комбинацию звуков. Ведь, согласитесь, далеко не всегда к нам привязывается любимая тема — часто бывает так, что мы отчаянно стремимся выкинуть из головы приклеившуюся последовательность нот. Да только тщетно. Вот вам и вся механика…
Что ж, наверное, это и можно назвать хитом. Причем безо всяких оговорок. Ведь что такое хит? В буквальном переводе с английского, hit — это удар, попадание. А кто сказал, что попадание обязательно должно быть приятным? Главное, что оно случилось и незамеченным для вас не прошло. Негласная формула музыкального бизнеса гласит: «Не столь важно, за что вы помните того или иного артиста, главное — что вы его помните в принципе».
Поэтому не удивляйтесь, если эфир не всегда потчует вас тем, что вам по душе, не воротите нос от стократно «пережеванных» мелизмов и не огорчайтесь, когда мозг, помимо вашей воли, впитывает те новые мотивы и ритмические рисунки, против которых все ваше внутреннее естество словно бы восстает. Во-первых, это бесполезно, а во-вторых, суть в том, что ваше знакомство все равно состоялось, а следовательно имел место и хит. В отдельных случаях вы будете за это благодарны, а в иных — уж не обессудьте. Но ваш мозг, как бесстрастный фильтр, скорее всего, останется к данному положению вещей равнодушен.
Ибо после того, как вы познакомились с «хитом», ваш разум, хотите вы того или нет, довершит начатое. Джон Сибрук размышляет: «Когда мы знаем, что будет дальше в песне, мы мысленно немного забегаем вперед — мы воображаем себе следующую часть песни еще до того, как она зазвучит. Это порождает в нас чувство причастности к самой музыке. Частая ротация на радио исполняет нашу волю постфактум… И в действительности машиной песен управляют не лейблы, не радиостанции и не хитмейкеры. По большому счету, настоящий кукловод — это наш собственный мозг»…
Да, наш мозг действительно порой бывает к нам жесток, когда, помимо нашей воли, записывает на свой «жесткий диск» информацию, без которой мы вполне могли бы обойтись. Но все же, при всей своей беспристрастности, он оставляет нам «лазейку»: недаром же у нас есть искренне любимые произведения и активно нами отторгаемые. Какие бы хитросплетения с нашим серым веществом ни проделывались, мы все равно вольны выбирать. А уж называть это хитами или нет — дело десятое.