12.01.2023
Странный шедевр Моцарта повел себя на Новой сцене Мариинского театра не так, как ждали. «Флейта» действительно была волшебной и красивой, но при этом показалась местами очень скучной для слуха и оттого чересчур длинной. Последняя для гениального австрийца опера, написанная тридцатипятилетним композитором в жанре зингшпиля, объединяющего музыкальные номера с диалогами в прозе, действительно очень необычна. В основном из-за своего либретто, в котором некоторые эпизоды кажутся притянутыми за уши, а действие в целом перегружено масонскими постулатами и символикой, уложенными в сказочный сундучок. Поэтому бытует мнение, что всматриваться и тем более вдумываться во «Флейту» не стоит – гораздо лучше наслаждаться красивейшей музыкой Моцарта. У создателей нового спектакля все получилось с точностью до наоборот: глаза радовались приуроченной к новогодним торжествам сказке, а вот уши – далеко не всегда.
Вовсе не хочу сказать, что новая «Флейта» в целом плохо исполнена – во время представления со сцены доносилось всякое. Но главные достижения постановки режиссера Екатерины Малой, художника по свету Глеба Фильштинского и работавших над костюмами и декорациями Мартина Рупрехта и Петра Окунева оказались связаны в первую очередь с картинкой и сценографией – неудивительно с такой-то именитой командой. Что же касается исполнения как такового, то здесь в роли злых волшебников, похоже, выступили составители афиши Новой сцены: слишком разителен оказался контраст впечатлений от «Волшебной флейты» и от услышанных накануне в этом же зале «Гугенотов». Понятно, что нельзя сравнивать роскошный фейерверк с хлопушкой, пусть в яркой и очень привлекательной обертке. Но сравнивается как-то само собой, прошу извинить.
Сначала о аудиодостижениях спектакля. Безусловное удовольствие на премьере доставили бас Юрий Воробьев в партии Зарастро и особенно Ольга Пудова, певшая Царицу ночи. Ее знаменитая вторая ария, которую публика всегда ждет с большими надеждами, и впрямь прозвучала удивительно чисто и мощно: предвкушаемые восторги оправдались полностью. Чуть меньше радости вызвали Виолетта Лукьяненко (Памина) и юный тенор Борис Степанов в партии Тамино. Артисту пришлось петь даже после вращения в эквилибристическом колесе (надеюсь, что постановщики пригласили для этой мизансцены дублера, но все же и самому певцу пришлось претерпеть некоторые неудобства). Голос Степанова приятен и сладок – иногда даже излишне, но сам артист вполне может стать в скором будущем одним из любимых имен для посетителей Мариинского благодаря эффектной фактуре и вокальному потенциалу. Волшебная же принцесса в исполнении Лукьяненко оказалась чересчур зачарованной, если не сказать – анемичной. Возможно, что на артистке таким образом сказалась усердная работа над шлифовкой собственно партии Памины, которую она спела очень достойно.
Роли Папагено и мавра Моностатоса получили от Ярослава Петряника и Андрея Зорина скорее лицедейские акценты, нежели вокальные. Но их сценические достижения прекрасно укладывались в юмористическую составляющую сюжета. Папагено-Петряник с неформальной яркой прической комиковал вовсю, во втором действии его усилия получили подкрепление в виде буффонады Папагены (Маргариты Ивановой): семейная пара на сцене явно сложилась. Говоря о работе Андрея Зорина, остается радоваться, что пресловутая политкорректность в России не приживается и, даст Бог, не приживется. Иначе создатели спектакля не отмылись бы от упреков в культурной апроприации – их Моностатос остается настоящим и одновременно карикатурным мавром, с чернёной физиономией и руками в темных перчатках. А сцена, когда мавр пугается Папагено, который прогоняет злодея зеленым перышком, стала необыкновенно смешной и одной из самых запоминающихся.
Об остальных исполнителях особо сказать нечего. Разве что три мальчика, ведущие героев по путям масонских испытаний (а «Волшебная флейта», напомню, просто гимн обществу вольных каменщиков), оказались сущими страдальцами. Взаимодействие Никиты Каминского, Адриана Зыкова и Платона Владыкина с оркестром под управлением панъевропейского дирижера Юстуса Франтца явно не задалось. Сложилось впечатление, что пение под музыкальное сопровождение физически выматывало подрастающих актеров. А на публике дети провели очень много времени – они важная часть сквозного лейтмотива повествования. Но и в сценах, когда не было необходимости как-то настроить работу с юными исполнителями, оркестр нередко звучал сдавленно и… скучно. Казалось порой – закрой глаза, и ты уже вовсе ни в каком ни в Мариинском театре. На фоне всех стараний постановщиков этот факт выглядит особенно досадным.
Зато картинка превзошла все границы. Мальчики начинают рассказывать волшебную историю в каморке, уместившейся в абсолютно сказочном огромном дубе. В таких домах любят поселять популярных хоббитов, но я ожидал увидеть скорее какого-нибудь Кролика с узкой дверью в норке или Пятачка под вывеской «Посторонним В». Зверюшки, впрочем, тоже присутствовали. Одной из фишек сценографии стало использование сфер-коконов разного размера. В них то скрывался Папагено, то обреталась веревка для нехороших целей этого героя (более ясно сказать не велит действующее законодательство). И как-то вдруг эти сферы превратились в туловища для всяких веселых созданий, крутящихся в танце. И опять точнее выразить увиденное не могу – помню, что было что-то ушастое и зубастое. С некоторой долей уверенности опознал только Крысу и Крокодила, моментально повысивших тонус у публики.
Была в опере и зверюшка покрупнее. В самом начале Тамино, как и полагается, преследуем злобным Драконом. В спектакле много красивых и мудрёных многослойных видеопроекций, которые отвечают за фантастичность и сказочность. Вот и крылатое чудище сначала продемонстрировали в видеоформате – по нынешним временам явление заурядное. Но чуть позже абсолютно неожиданно явился настоящий Дракон, эффектно занявший полсцены. Очень жаль, что он погиб моментально – и это событие декораторы показали также с выдумкой.
В «Волшебной флейте» вовсю задействована обширная машинерия Мариинского-2: многоярусная сцена складывается и раскладывается, стены и планшеты, на которых демонстрируются орнаменты и прочий декор, превращают объем действия то в вечную, пусть и волшебную ночь, то в царство огня, то в страну воды, то в космические дали или в капище Исиды и Осириса, покровительствующих касте Просвещённых. Повторюсь – всё очень красиво и декоративно. Спектакль синтетический по определению, прозаические диалоги звучат на русском, арии – в немецком оригинале. Но очень часто и разговоры воспринимаются натянутыми, словно они заразились неспешностью от оркестра. Ситуацию порой спасают серебряные колокольчики Папагено, которые очень весело и забавно звучат и становятся предметом интереса для всех, кому они попадаются на сцене. Словом, сводить детей на «Флейту» надо непременно, если они не чрезмерно темпераментны и отличаются усидчивостью – при всех оговорках зрелище стоит того. А вот специально сходить, чтобы послушать оперу, это пока вопрос. Может, стоит подождать, пока новый спектакль настоится и его звуковая часть придет в гармонию с визуальной.
фото Александр Нефф и Наташа Разина/предоставлены Государственным академическим Мариинским театром
Источник