16.08.2022
Узнать о звуковом искусстве можно на выставке «Черная земля, белый шум, красный холм!» в галерее «Краснохолмская».
В последние годы о саунд-арте стали говорить все чаще. На многих выставках зрители могут услышать непривычные звуковые композиции, состоящие, например, из шелеста и постукиваний или любых других звуков. Может ли гуманитарий заниматься саунд-артом, отстаем ли мы от Запада и как заработать звуковому художнику? Об этом «Культура» поговорила с куратором выставки «Черная земля, белый шум, красный холм!» музыкантом и композитором Александром Сенько, художником и композитором Олегом Макаровым и искусствоведом, директором сообщества soundartist.ru Виталиной Стрекаловой.
— Московская галерея звукового искусства SA))_gallery — главная для тех, кто занимается саунд-артом, — базируется в галерее «Краснохолмская». Почему было выбрано это место?
Александр Сенько: Галерея сообщества soundartist.ru — наверное, первая в России, целиком ориентированная на саунд-арт. Она была создана еще в 2014 году и поначалу находилась в галерее «Электромузей» в Ростокино. Недавно «Электромузей» закрылся, и его куратор Алексей Шульгин переехал в галерею «Краснохолмская», и вместе с нем переехала и звуковая галерея. Первый проект, который был представлен на новом месте, — выставка «Черная земля, белый шум, красный холм!»: работы студентов и преподавателей кафедры «Саунд-арт и саунд-дизайн» Школы дизайна НИУ ВШЭ. И так получилось, что я выступил куратором. В этом есть некая парадоксальность, поскольку я состою в сообществе soundartist.ru и одновременно преподаю в ВШЭ. На выставке звучит шесть работ, в их основе лежит тема времени. Я представил и свою работу «Пять циклов», в которой одинаковые звуки воспроизводятся с немного разным ритмом. Сначала они звучат одновременно и сливаются в один звук, потом начинают смещаться относительно друг друга: это воспринимается как изменение тембра, но постепенно рассогласование увеличивается, и мы уже слышим серию отдельных звуков. Та же идея заложена у Стива Райха в Piano Phase.
В целом, мы со студентами работаем со временем и связанным с ним парадоксами. Например, человеческое ухо инертно, и звуки, расположенные на маленьких интервалах, не воспринимаются как отдельные: для нас они сливаются. Если воспроизвести два звука в пределах 20-30 миллисекунд, они будут звучать, как один. Еще один известный парадокс — эффект Хасса. Когда мы воспроизводим с небольшой задержкой два одинаковых звука с двух колонок, то слышим звук только с одной стороны — с той, откуда он приходит первым. Например, нам кажется, что звук идет слева, но если я выключу левый динамик, мы услышим, что он также идет справа. Это свойство нашего слухового аппарата.
Кроме того, разные частоты звучат для нас с разной громкостью. Когда средние и низкие частоты воспроизводятся на одной громкости, возникает ощущение, что средние частоты звучат громче. Это явление описывает кривая Флетчера-Мэнсона: она показывает, что наш слух нелинеен.
Наконец, еще один парадокс — фантомные тона. Если два звука воспроизвести достаточно близко друг к другу, с небольшим интервалом на звуковых высотах, то нам будет казаться, что мы слышим третий тон, который находится посередине. В целом, большинство парадоксов полностью еще не изучены и находятся в сфере гипотез.
— Чем занимается сообщество soundartist.ru?
Виталина Стрекалова: Наше коммьюнити формально существует с 2011 года. Мы ведем ряд просветительских и художественных проектов в России и даже за ее пределами. В частности — образовательный курс «Экспериментальный звук и мультимедиа технологии», а также ежегодный международный фестиваль «Подготовленные среды»: оба проекта посвящены экспериментальному звуку и технологическому искусству. С коллегами из галереи «Краснохолмская» собираемся запустить нашу вторую студию — у нас уже есть студия в галерее «Ходынка»: она работает с 2014 года, там проходят образовательные программы. Во втором филиале будут новые образовательные программы, более специализированные.
— Много художников в России занимаются саунд-артом?
В.С.: Это нишевое направление, которое в последние годы становится все более популярным. Интерес проявляют не только те, кто изначально работал с музыкой, но и люди, занимающиеся художественными практиками и желающие выйти за привычные рамки. Поскольку саунд-арт связан с технологиями, порог входа кажется высоким, но на самом деле есть лазейки.
— Гуманитарий может заниматься саунд-артом?
В.С.: Конечно. Одна из наших глобальных целей — показать, что саунд-арт такое же искусство, как привычные живопись или музыка. Даже мои коллеги и друзья, давно работающие в сфере культуры, нередко говорят: это не для меня. Мы стараемся убедить людей, что барьера не существует. Вопрос в другом: хочешь ли ты знакомиться с чем-то новым. Это касается как зрителя, так и тех, кто стремится попробовать себя в этой сфере. У нас есть цикл лекций для широкой аудитории, где рассказывается о технических аспектах звука. Он рассчитан на тех, кто планирует работать со звуком и просто хочет узнать, что такое звуковая волна или тембр.
— Художники научились монетизировать работы, созданные с помощью традиционных медиа. А в саунд-арте есть способы монетизации?
В.С.: Многие звуковые художники работают как композиторы и художники, получающие гонорары за выставки. Распространенная практика — подготовить работу специально для выставки. Многое, конечно, зависит от медиума (средства выражения. — «Культура»), в котором работает художник. Визуальные работы легко репрезентировать, например, на личном сайте. Ссылку на него можно всегда послать куратору. Если художник работает с чем-то более эфемерным, то проще попросить его сделать работу для конкретного проекта.
— В Москву этой зимой приезжал известный австрийский сайнс-арт художник Томас Фойерштайн. Он, в частности, рассказал, что свои сайнс-арт проекты создает на деньги, которые получает с продажи более традиционных произведений.
В.С.: Это классическая схема. Люди, работающие со звуковым искусством, часто занимаются смежной деятельностью: например, преподаванием. Многие наши коллеги — Александр Сенько, Олег Макаров — преподают не только у нас в студии, но и в школе Родченко, ВШЭ, Университете ИТМО, МИСИС. Везде, где есть кафедры, связанные с технологическим искусством, можно найти наших резидентов. Мы — одни из первых, кто начал заниматься образованием в сфере звукового искусства. Когда мы запускали курс «Экспериментальный звук и мультимедиа технологии», ничего похожего в России еще не существовало. Теперь это поле расширяется, и каждый год к нам приходит много новых людей из разных сфер.
— Какой у них обычно бэкграунд?
В.С.: Очень разный — зависит от их целей. Для одних это хобби, другие хотят получить больше профессиональных навыков для основной работы: это дизайнеры, программисты, художники. Всегда приятно наблюдать, как после курса выпускники открывают для себя новый мир. Мой любимый пример — Ольга Козманидзе, которая ходила к нам на самый первый курс. У нее было свое рекламное агентство, а сейчас она художник и живет в Берлине. Все зависит от внутренних желаний. Наш курс построен так, что ты изначально можешь ничего не знать. Все зависит только от твоих стремлений, готовности учиться.
— В чем особенность российского саунд-арта, в каком он сейчас состоянии?
Олег Макаров: Это не состояние, а процесс — взрывное развитие после долгой стагнации. Сейчас звуковое искусство — в том числе и электроакустическая музыка — перестало быть маргинальной областью, оно завоевывает широкую аудиторию. Этому способствуют курсы в МИСИС, ВШЭ, Британской высшей школе дизайна, куда меня приглашают читать лекции. Я прихожу на выставку и начинаю считать, кто из участников у меня не учился. На весенней выставке «Ресайкл саунд» в галерее-мастерской Граунд Солянка начитал четырех человек из пятнадцати. Все-таки наша педагогическая деятельность способствует популяризации саунд-арта. И, конечно, важна работа кураторов. Катя Бочавар, директор Солянки, в 2010 году увлеклась звуковым искусством, и с тех пор у нее на каждой выставке есть пространственно-звуковая инсталляция. Она совмещает звук с более традиционными жанрами современного искусства.
— В развитии саунд-арта мы отстаем от Европы и Штатов?
О.М.: Согласно общепринятой точке зрения — да. Я считаю, что это не совсем так. У нас, возможно, нет такого количества художников, но качественно мы не уступаем. Другое дело, что на Западе существует 100 клубов с экспериментальной электроникой, а у нас долгое время был один Термен-центр. Нас с западными коллегами не разделяют географические или политические границы: мы все друг друга знаем, общаемся. В целом, в Москве с саунд-артом сейчас все хорошо; в других городах, правда, похуже.
В.С.: Принято считать, что мы отстаем. Но несмотря на разные исторические несправедливости, у нас много технологически подкованных людей. Постоянно из ниоткуда возникают те, кто самостоятельно изучает различные продвинутые техники звукоизвлечения или следит за артистами, занимающимися саунд-артом. Уровень подготовки этих людей очень высок. Это особенно заметно, когда к нам приезжают иностранные коллеги: у нас всегда найдется тот, кто поможет с технологическим устройством работы, адаптацией ее для местного пространства. В России сложно запустить лейбл экспериментальной музыки и вывести его на самоокупаемость, однако есть люди, которые давно занимаются саунд-артом, потому что горят этим, а не потому, что это выгодно.
Выставка работает до 4 сентября.
Фотография предоставлена кафедрой саунд-арта и саунд-дизайна НИУ ВШЭ; фото на анонсе: Ирина Кара / Объединение "Выставочные залы Москвы"/предоставлено пресс-службой галереи "Краснохолмская"