22.07.2022
Художники с помощью цветов рассуждают о рае, любви и сегодняшнем времени.
Жители плавящейся от жары Москвы ищут прохлады в парках и скверах. Тех же, кто хочет совместить приятное с полезным — полюбоваться на красивые цветы и при этом насладиться искусством, — фонд Ruarts приглашает на новую выставку. Большое пространство в Трубниковском переулке приняло первых гостей еще в прошлом году, когда здесь открыли экспозицию «Мягкая родина». Нынешняя выставка «Все в сад!» (куратор — арт-директор фонда Катрин Борисов) занимает пять этажей и включает в себя работы 60 авторов из коллекции фонда, а также из собрания его основательницы Марианны Сардаровой.
Казалось бы, как можно обыграть тему сада, — не сводить же все, в конце концов, к окультуренной природе. Однако сад — один из самых насыщенных символов. Прежде всего это Эдем — райский сад, где обитали Адам и Ева и где не существовало ни смерти, не греха, ни горя. К этому образу обращались многие писатели, музыканты, художники — и порой получались сложные произведения, не всегда доступные расшифровке. Как, например, триптих «Сад земных наслаждений» Босха, где изображено то ли детство человечества — лишенное всякого стыда, то ли разнузданная оргия: символ грехопадения. Более близкий нам по времени пример — «Вишневый сад» Чехова, отсылающий к конфликту поколений и — шире — к столкновению старой и новой России. Как и каждый художник, Чехов чувствовал назревающие перемены и воплотил свои тревоги в образе сада — символе уходящей натуры, «поэзии былой барской жизни», которая готовится уступить место чему-то новому.
Архитекторы тоже не остались равнодушны к саду, причем масштабность их замыслов порой достигала библейского размаха. Взять, к примеру, знаменитую концепцию города-сада, впервые сформулированную еще утопистами и развитую в XX веке Эбенизером Говардом. Английский философ грезил об идеально спланированном городе, окруженном зеленой зоной, где человек мог ощутить гармонию с природой. Несмотря на попытки воплотить идею в жизнь, город-сад так и остался мечтой — вдохновившей, правда, не одно поколение урбанистов.
Все эти смыслы тем или иным образом проявились в работах художников, показанных на выставке: например, в фотографиях Араки Нобуёси из знаменитой серии «Чудовищный рай». Японец в свое время оказался в эпицентре скандала из-за женских портретов — балансирующих на грани между эстетикой старинной гравюры и порнографией. Позже он переключился на фотографии цветов — однако изображения трепетных лепестков тоже получились вызывающими. На выставке можно увидеть снимки, где в причудливые цветочные композиции вставлены пластиковые игрушки — получился диковинный, почти босховский мир. Сам художник в интервью уверял, что рай и ад для него — взаимоопределяющие вещи, когда одно не существует без другого, отсюда — странные дьявольские коннотации в «портретах» цветов: «По существу, рай — это иной мир. Рай, как я всегда говорю, наполовину ад. С насилием и жестокостью. Без ада нет рая».
Любопытно, что аналогичный путь — от откровенных портретов до цветочных композиций — проделал классик американской фотографии Роберт Мэпплторп, запечатлевший нью-йоркскую богему 1970-1980-х и составлявший из обнаженных тел сложные геометрические композиции. Затем он взялся за цветы: на лаконичных черно-белых снимках орхидеи и каллы превращались в субституты человеческих фигур, а их образы наполнялись эротикой.
Надо сказать, цветы на протяжении веков ассоциировались именно с амурными делами: недаром знаменитый средневековый «Роман о розе» был по сути кодексом куртуазной любви. Подобные оммажи можно встретить и у современных авторов. Так, у знаменитого американского фотографа Ирвина Пенна, автора эффектных черно-белых портретов знаменитостей (он одним из первых начал снимать на однотонном светлом тоне), есть знаменитое фото — с пчелой, сидящей на женских губах. И все здесь совершенно ясно: отсылка к цветку, который сам по себе — эвфемизм женского лона.
Впрочем, ряд художников остается в стороне от любовной тематики. У венгра Андре Кертеша, одного из грандов мировой фотографии, цветы — лишь деталь тщательно выверенной композиции, лаконичной и строгой. Они не несут эротического смысла: зрителю предлагается полюбоваться совершенством линий и силуэтов, причем, чтобы полностью сосредоточить внимание на форме, мастер убирает цвет. Аналогичным образом поступает и современный российский фотограф Михаил Розанов, чьи работы отличаются гармонией и четкостью линий. Работающий в монохроме, снимающий пустынные архитектурные виды, художник много времени уделяет композиции. Правда, не забывая о смыслах, которые вкладывали в архитектуру ее создатели. Например, показ серии «Натурфилософия» в 2019-м (работы из нее можно увидеть на выставке) предварялся цитатой из Фрэнсиса Бэкона: «Всемогущий Бог первым насадил сад. Это — самое чистое из всех человеческих наслаждений. Оно более всего освежает дух человека; без него здания и дворцы всего лишь грубые творения его рук». А на снимках в Ruarts можно увидеть изображения парков Сан-Суси и Царского Села — идеальных, тщательно спланированных и воплощающих в себе идею монаршей власти.
Наконец, художники нередко обращаются к своей эпохе и пытаются выявить ее противоречия и закономерности. Как, например, классик Сергей Борисов, запечатлевший самых ярких представителей московского и питерского андерграунда и воплотивший в своих фотографиях Zeitgeist — дух странных, бедных и безумных 1980-1990-х. Его знаменитый снимок «Зеленый театр» показывает культовое место забытым и заброшенным: грязные облупленные кресла и между ними — тоненькие деревья, ростки новой жизни. Стоит человеку хотя бы на время оставить свои владения, и природа сразу берет свое. А омский художник Дамир Муратов, создавший огромное комнатное растение из березы (горшок тоже выполнен в бело-черном цвете), изящно играет концепциями о родном и близком. И что тут еще скажешь? Пусть расцветают все цветы.
Выставка работает до 27 ноября.
Фотографии предоставлены пресс-службой Фонда Ruart