26.05.2022
Организаторы выставки утверждают, что авторы экспонатов исследуют метаморфозы дерева как материала для выражения своих идей. На самом деле в экспозиции выставлены все мы — люди, не всегда деревянные, конечно, но, как былинные растения, растущие из земли и в итоге возвращающиеся в нее.
«Дерево — искусству. Сопротивление материала». Название новой выставки в Центре Курёхина настраивает на искусствоведческий подход к изучению экспозиции, необходимость быть подкованным в терминах и историческом бэкграунде как искусства двадцатого века, так и новейшего. Да и вводная экспликация, висящая на входе, может зародить в случайном посетителе кучу комплексов и сомнений в наличии у себя хоть какой-то интеллектуальности. Бояться на самом деле не нужно. А вот забрести на выставку может оказаться очень даже с руки. Вопреки опасениям, сопровождающим любую пристойную выставку современного искусства, никто в этих залах не будет ждать от вас манифестации могучего разума. Инстинкты же и сродственность хтоническим основам бытия, заложенным еще с правремен во внутренней вселенной каждого человека, которому суждено быть рожденным на земле, безошибочно подтолкнут посетителя к правильным выводам. Конечно, вовсе не одинаковым для всех: мы же все тоже очень неодинаковые.
От древних тотемов сквозь божества, мифы и хаос и заканчивая бесами. Такой, не очень длинный путь предлагают пройти посетителям устроители экспозиции. Познакомившись с вводными данными, повествующими о следовании современных художников традициям работы с деревом мастеров авангарда начала двадцатого века, напоминающими публике имена Сергея Коненкова, Владимира Татлина, Михаила Матюшина и т.д., а также утверждающими несколько спорные истины (например, что фанера — это изнасилованное дерево), зритель встречается с первым экспонатом. Это изумительно тонкая, изящная работа Даши Фурсей из серии «Кириллица. Алфавит», на которую художницу подвигли рукописные русские книги, где буквицы изображались в виде переплетенных и извивающихся животных и мифологических существ. Сама Даша Фурсей не чужая в этих стенах, она свояченица Сергея Курёхина, но ее творческий путь пролег по несколько иным тропам. Выпускница петербургской Академии художеств известна плодотворной деятельностью в Париже и Нью-Йорке, была резидентом Венецианской биеннале современного искусства. В свое время она шокировала французский бомонд интересом к современной литературе, выразившимся не только в работах, выполненных по мотивам Мишеля Уэльбека, но и в провокационном портрете писателя Фредерика Бегбедера, с которого мэтр просто-таки вызывающе апеллирует к зрителям своими статями.
В представленной на выставке работе тоже есть что-то от тотемного столба. Этот мотив хорошо знаком Фурсей, которая совершила поучительные поездки по глубинной России. Ей открылись заветные пространства Сибири и Алтая, где такие столбы не редкость. Подобные артефакты и традиции художница переосмыслила в своих работах «Пограничный столб кота Баюна» и «Боевой славянский Петухан», который выставлялся в Третьяковской галерее. Выжимка, концентрат славянской мифологии и религии наполняет и деревянную буквицу, которую можно увидеть на петербургской выставке.
Совсем неподалеку, в небольшом зальчике, помещен еще один русский тотем, только гораздо более поздний, относящийся к девятнадцатому веку. Речь идет о работе Нестора Энгельке «Три Пушкина». Национальный поэт, безусловно, ничем не уступает по влиянию на общее русское эго архаичным тотемам и чудищам из славянского пантеона. Представитель петербургской архитекторской фамилии, давно и впечатляюще работающий с деревом, увидел наше всё в трех ипостасях, одинаково узнаваемых и одинаково безликих, с исцарапанной деревянной плотью. Все это триединство обрамлено выразительно угрожающей засохшей ветвью с шипами — то ли тлетворный пушкинский анчар, то ли строительный материал для тернового венца. Подобным образом по ликам русской классической литературы автор уже прошелся в своем проекте «Павильон для топорного чтения», который был представлен в 2020 году. Тогда от топора мастера досталось не только Пушкину, но и Крылову, Лермонтову, Гоголю, Некрасову, Толстому. И, что совершенно справедливо, Достоевскому. В этом зале мы увидим еще одну работу Энгельке, говорящую о неласковости нашего мира. Композиция «Приятная компания» составлена из трех акульих плавников (конечно же, деревянных), возвышающихся над опилочным морем. Вокруг нее можно поучительно походить и подумать, как выжить среди тех, с кем ты вынужден плавать в повседневной жизни.
Следующий экспонат, привлекший мое внимание, — работа Вадима Григорьева-Башуна «Ника Самофракийская, ремейк, 21 век». На небольшом пьедестале размещена женская фигура-профиль, выполненная из деревянной «нарезки», что придает композиции привлекательный динамизм. Но еще большее впечатление работа производит, когда на посетителя срабатывает датчик движения, включается моторчик и за спиной сооружения в коробе из оргстекла начинают развеваться и шелестеть ленты-перья из алюминиевой фольги. И точно — это же та самая Ника, один из самых узнаваемых образов античной скульптуры, почитаемой художником. Только уже вполне себе перенесшаяся из эпохи эллинизма прямиком в постмодерн. Идея хронологического путешествия тонко подчеркнута находящимся рядом Колесом времени, которое, впрочем, впечатлило не столько исполинскими размерами, сколько сопроводительной надписью: «Кручение Колеса времени осуществляется специально обученным человеком по предварительной заявке». Что ж, и в мире тотемов и мифологий случаются вот такие досадные обломы и ограничения свыше, которые лишний раз доказывают, что если покой все же где-то и существует, то свобода воли — отнюдь. Никак не получится покрутить всем, чем хочется.
Впрочем, по поводу времени беспокоиться особо не стоит. Оно для всех одинаковое, об этом доходчиво рассказывает экспонат «Счастливый конец» авторства Владимира Козина. Лопата с надломленным черенком торжественно красуется на фоне сакраментального The End. Вдохновляет, что конец все-таки определен как «счастливый», а также тот факт, что во время нашего личного финала орудовать подобной лопатой суждено не нам: мы свое худо-бедно отпахали. Тому же, кого все-таки не радуют все эти успокоительные сведения, адресовано еще одно художественное высказывание Козина. Оно называется «Забей» и представляет собой это самое фигурное слово, которое позолотили и оснастили еще одним орудием труда — молотком на цепочке. Золотые слова – это подзаголовок к работе в прямом и переносном смысле.
О бренности бытия и течении времени рассказывает еще один экспонат Владимира Козина, озаглавленный сложно: «Пейзаж с постоянством памяти Сальвадора Дали и черепом коня вещего Олега». На самом деле все прозрачно: внизу располагается фанерная конструкция, представляющая тот самый череп, а над ней с поперечной перекладины сползают хорошо знакомые всем текущие часы. Цитата классика сюрреализма очень уместна в преломлении незавидной судьбы киевского князя. Единственно, не хватает самой выползающей из черепа змеи. Но, может, я ее просто не увидел. Или не разглядел какую-нибудь фанерную аллюзию на смертоносное пресмыкающееся.
Скороговоркой упомяну о «Пейзаже, нарисованном ветром» Александра Подобеда, в котором деревянные сучья-персты вздымаются из разглаженного песка, обычно наполняющего настольные дзен-садики. А также про деревянный диптих Елены Губановой и Ивана Говоркова «Пространство вариантов». Хотя я бы назвал его «Вариантами пространства» — изогнутого, разноцветного, динамичного и до конца непознаваемого. И все же это очень декоративные в самом лучшем смысле работы, — что встречается нечасто.
…С трепетом подхожу к экспонату, который для меня стал ключевым на этой выставке. «Маленький вечный дирижабль» Александра Подобеда выполнен из китайских бамбуковых зубочисток, а на самом деле это действительно какая-то константа, не зависящая от времени. Искусно подсвеченное сооружение выглядит крайне эффектно и рождает ассоциации с некой законченностью, универсальностью, абсолютом. Тем, что важно и будет всегда. Организаторы выставки подчеркнули этой работой свое главное: дирижабль помещен в информационное пространство, запечатлевшее личность Сергея Курёхина. Несомненно, такой светоносный элизиум уготован для творцов, определивших и опередивших свое время. Но кто знает, может такие манящие обители суждены и всем сущим и бывшим на земле. Или по крайней мере особо не напортачившим во время жизненного пути. Хочу верить, что именно такой исход станет финальной точкой спора бытия с небытием, а вовсе не тот, что показан в заключительной композиции выставки, озаглавленной «Бесы». Меня эти бесы не впечатлили, я их даже фотографировать не стал. Кому интересно, сами посмотрят.
Выставка «Дерево — искусству. Сопротивление материала» продлится до 22 июня.