19.05.2022
Ведущий артист Театра Сатиры работает над ролью профессора Серебрякова в спектакле «Дядя Жорж». Премьера намечена на 9 июня.
— На днях посмотрел премьеру Театра Сатиры — «Маскарад», — а в фойе висят портреты артистов с очень необычными подписями: «Натуля», «Зинуля». Чья идея?
— А я там — Юрасик (улыбается). Это мы сделали к юбилею театра, к нашему 95-летию. Идея Александра Анатольевича Ширвиндта. Он предложил артистам сфотографироваться в необычных, не академических образах. Чтобы публика увидела, кем себя артист ощущает, каким себя видит в глубине души. И это логично: театр у нас демократичный, Александра Анатольевича мы все зовем Шурой. А Юрасиком меня звала Ольга Александровна Аросева. Нарушить актерскую градацию и иерархию — в этом есть какое-то тепло, семейственность, согласитесь. Артисты же как дети. Сукины дети! (смеется). Мы даже выпустили альбом этих фотопортретов.
— Пластический спектакль «Маскарад» в режиссуре Сергея Землянского — еще один приятный сюрприз, даже для искушенного зрителя. Интересно ваше мнение о нем. Ведь пластика ваш конек, недаром вас отмечал великий Марис Лиепа…
— Я очень люблю такое искусство. Был в числе первых экспериментаторов. К своему сорокалетию делал номер с Илзе Лиепа, в Большом театре на нас поставили My way, песню Фрэнка Синатры. Обычно сорокалетие не празднуют, но Валентин Николаевич Плучек сказал: «Тебе — можно». (улыбается). И в моем бенефисе выступили Алла Баянова, Лариса Голубкина, Татьяна Шмыга… То есть я собрал женщин, которых любил — в плане творчества.
С маленькой девочкой, Настей Меськовой, мы вместе снимались в картине «Балерина» у режиссера Александра Згуриди, а, делая новогодний аттракцион в цирке, режиссер Евгений Гинзбург сделал номер по песням Эдит Пиаф. Участвовал у Ксении Моршанской в данс-пьесе по повести Франсуазы Саган «Любите ли вы Брамса?». Там тоже было очень много пластики, получился, по сути, пластический спектакль.
Я прошел по этому пути, и мне всегда нравилось балетное искусство. Вот и на спектакле «Маскарад» почти два часа сидел, вжавшись в кресло и восторгаясь работами своих коллег. Такой спектакль — огромный труд. Знаете, есть две вещи, которые не понимаю, как появляются, — это музыка и хореография. Саундтрек к «Маскараду», созданный актером и композитором Павлом Акимкиным, превосходен. Актеры репетировали 4 месяца с утра до вечера. Режиссер спектакля Сережа Землянский просто молодец. Он стал главным балетмейстером театра — считаю, это большое приобретение. И наши молодые замечательные артисты порадовали. Поздравил, конечно, Макса Аверина, своего партнера по спектаклю «Лес», с премьерой — и всех участников и создателей «Маскарада». И публика принимала спектакль потрясающе.
Очень хорошо, когда в репертуаре разные спектакли: «Лес», «Балалайкин и Ко», «Маскарад»… Скоро выпустим «Дядю Жоржа» по двум чеховским пьесам, «Леший» и «Дядя Ваня».
— В новом спектакле вы работаете над ролью профессора Серебрякова. В чем пресловутое «зерно роли»?
— Я впервые работаю с режиссером Сергеем Газаровым. Это очень интересно. Серебряков — квинтэссенция всего того, что Чехов не любил в интеллигенции. У меня в гримерной висит портрет Чехова, написанный томичом Леонтием Усовым. К слову, об Усове. Это известный скульптор. Недавно я открывал выставку томских художников в Центральном Доме актера. Увидел усовский портрет Чехова и говорю: «Леонтий, я хочу купить твою работу». А он отвечает: «Я тебе ее подарю — хотя она мне очень дорога, это первая моя живописная работа». Я повесил портрет в углу гримерной — и вскоре получил роль в спектакле по чеховским пьесам, просто поразительно!
Серебряков — вообще-то страшный человек. Он всех провоцирует на резкие реакции — хотя окружающие относятся к нему с большим пиететом. Он эгоцентрист. Его главная цель — продать усадьбу и купить маленькую дачу в Финляндии. А доведение до самоубийства Войницкого — это так, издержки «на пути к высокой цели». Безусловно, у каждого своя правда. А у Чехова — так просто конфликт всех со всеми… Но что я вам буду рассказывать — лучше приходите на спектакль и сами все увидите.
Обычно Чехова ставят очень мрачно, не комедийно. А Газаров, как мне кажется, вносит в свой спектакль какой-то удивительный нерв. Если у автора написано: «день рождения» — значит, он пройдет с цыганами! Текст Чехова нигде не изменен. Костюмы той эпохи, никаких джинсов, как сейчас модно. Не будет и перевертышей, когда женщина играет мужчину, а мужчина — женщину. Репетиции проходят без истерик: «Нет, тут будет только так!». Идет общий поиск. Ждем премьеру с нетерпением. Хотя как придут чеховеды, как понапишут потом, что Чехов рассказывал им совсем о другом (улыбается)…
У моих студентов второго курса ГИТИСа был коллаж по рассказам Чехова о театре. Встретил у Антона Палыча немало интереснейших фраз о театре, о том, как он его не любил. И Чехов был удивлен успеху своей пьесы «Дядя Ваня» в провинции — на премьере в Москве он еле высидел до антракта…
— Чехов — писатель мирового уровня. А кого интересно читать после него — из современных отечественных авторов? Сдается мне, вы в первую очередь назовете ставшего недавно плодовитым писателем Александра Анатольевича Ширвиндта…
— Вы правы (улыбается). Свою новую книгу «Отрывки из обрывков» Ширвиндт подарил мне с трогательной надписью: «Юрочке — соавтору жизни, творчества и дружбы. Твой Ширвиндт». Было очень приятно. Книга потрясающая, в ней столько интересных мыслей, подлинной мудрости! Как заявил автор, он уже в том возрасте, когда «хочется говорить правду». У меня уже целое собрание сочинений Александра Анатольевича.
Не могу не назвать и Юрия Полякова. У нас с ним, можно сказать, прочная творческая связь. Я снялся в фильме по его повести «Козленок в молоке» — несколько недооцененном, как мне кажется. Поляков также автор первых серий «Салона красоты». Я играю в спектакле по его пьесе «Хомо эректус» — вот уже без малого 20 лет. И всякий раз поляковское слово приобретает новое звучание. Очень точно выписаны характеры героев, повороты сюжета очень неожиданные. Зал на поклонах реагирует как на рок-концерте. В Смоленске на фестивале «Золотой феникс» я вел его творческий вечер. Юрий Михайлович часто дает прочесть свои новые пьесы. А это говорит о многом, согласитесь.
Недавно на своем актерско-режиссерском курсе ГИТИСа показали фрагменты по произведениям драматурга Ивана Вырыпаева. Талантливый автор. Умеет найти наши болевые точки. Хотя абсолютно точно можно обойтись без мата…
Я прочел довольно много современной драматургии. Наш театр проводил конкурс пьес, и лучшие тексты мы хотели поставить. Я прочел шесть пьес подряд — везде или абсолютно неоправданный мат, или с первых страниц ясно, чем все закончится. Так что новую хорошую пьесу пока так и не нашли.
Вообще, к грядущему юбилею театра — а нам через два года стукнет ровно сто — наш худрук, Сергей Ишханович Газаров подготовил уже полтора десятка интереснейших названий в репертуар. Энергия его удивляет — такое ощущение, что он работает 24 часа в сутки!
— Не так давно масштабно прошло столетие Театра Вахтангова. На их сайте был вывешен список награжденных орденами и медалями — там почти 300 человек! А у вас какие мечты в связи с таким серьезным юбилеем родного Театра Сатиры?
— Видите ли, столетие театра совпадет с моим 70-летием. Разница — всего-то пару месяцев. Я никогда не выпрашивал ни ролей, ни наград. Но было очень приятно, что, узнав о моем скором юбилее, Сергей Ишханович сказал: «Как здорово — давай на тебя поставим спектакль, ищи пьесу!» Конечно, мне бы хотелось сыграть что-то большое и разноплановое — возможно, с использованием своих вокальных возможностей…
— Вы очень разносторонний артист, с кучей энергии. А как подзаряжаете свою батарейку?
— Не знаю. Господь подзаряжает ее. Бывает, испытываешь какие-то разочарования. И все равно считаю себя неисправимым оптимистом! Думаю, это проявление сибирской закалки. Я не привык сдаваться. Не люблю лежать и ничего не делать. Постоянно тянет в театр — это мой второй дом. Быть всегда в тонусе — удивительное свойство нашей профессии. Порой прихожу на спектакль с давлением, включаю в гримерной трансляцию, слышу, как рассаживается в зале публика — и все хвори и напасти как рукой снимает!
И, конечно, очень приятно, когда на поклонах дарят цветы, благодарят за спектакль. Раньше поклонниц было больше — но ведь время идет, зажигаются новые звезды, тот же Максим Аверин… И я за молодняк очень рад — потому что сам через все эти восторги прошел. Ревновать к чужому успеху бессмысленно. Все идет своим чередом. Я застал золотой век Театра Сатиры, когда все великие были живы — Плучек, Миронов, Папанов, Мишулин, Державин, Аросева… Работать с ними — в театре, на радио и телевидении — большое счастье. А еще моими партнерами были Олег Павлович Табаков, Олег Николаевич Ефремов, Татьяна Ивановна Пельтцер, Ростислав Янович Плятт…
— Хороший артист — тот, кто счастлив каждый вечер. Согласны?
— Хороший артист стремится все время стать хорошим артистом. Действительно, остановился в развитии, притормозил, приосанился — все, пиши пропало. Я стал заслуженным артистом очень рано, в 32 года. В 45 — народным. Но ведь жизнь на этом не заканчивается.
Кстати, в связи с присвоением мне народного в театре надо мной похохмили. Сначала Александр Анатольевич, только что ставший худруком, вызвал меня в кабинет — а там все наши народные артисты! Вливайся, мол, в коллектив — а у меня ноги задрожали… А вскоре Ширвиндт снова вызвал меня на сцену во время репетиции спектакля «Андрюша», где был занят весь коллектив театра — теперь уже для вручения знака народного артиста. Дескать, на прием в Кремле меня еще пригласят в специально отведенный день, а пока Владимир Владимирович передал мой знак Михал Михалычу. И вот Державин дает мне коробочку, открываю, а на знаке надпись: «Народный артист России Юрий Васильев»! Все хохотали — и я вместе с ними. Выяснилось, что Ширвиндт заказал этот значок на Арбате… Без подвоха мне в театре вручили только документы о награждении орденом Дружбы. А сам орден я получил от Мединского на торжественной церемонии в Большом театре.
Больше всего горжусь национальной актерской премией «Фигаро», учрежденной питерским театром имени Андрея Миронова.
— Вы верите в сказки? Есть любимая?
— С детства люблю русскую сказку про то, как «Была у лисы избушка ледяная, а у зайца — лубяная». Еще одна прекрасная сказка про Емелю-дурачка. Все ему само в руки с неба падало. Хотя я верю в удачу! Знаю, что Господь каждому дает шанс. Но его нужно не пропустить, быть готовым использовать. Вообще Всевышний дает нам очень много знаков — но мы не все видим, не к каждому совету прислушиваемся, увы.
— Вас легко обидеть?
— Я умею держать удар. И лишен чувства зависти — к чужому успеху, богатству. Если вижу талант на сцене — счастлив, что это видел, что к этому причастен. Не нравится, когда про «ничего» говорят «великий мастер» или «звезда». Вспоминается фраза Юрия Васильевича Яковлева, поистине великого актера: «Сейчас звезд много, а выйдешь на улицу вечером — темно!»
На ту же дачу мы с женой, ребенком и двумя кошками поначалу ездили три часа на электричке, потом на автобусе, потом еще 6 километров пешком. А там какая-то хибара из досок… Однажды опоздали на последнюю электричку и ночевали на станции с какими-то бомжами. Я не спал, охранял жену с сыном. Утром вернулись домой, я закричал: «На хрен мне эта дача?» Но ничего, через пару дней жена уехала туда что-то сажать — ну и я вслед за ней. Знакомые ребята сделали красивую беседку, а жена разбила цветник — лепота! У меня самая скромная дача в округе — ну, значит, так тому и быть.
— Недавно перед молодыми писателями выступал режиссер Карен Шахназаров. Он сказал, что очень хотел бы добиться организации показов советских фильмов школьникам. Вы бы какие картины внесли в этот список?
— «Летят журавли». «Баллада о солдате». «Войну и мир» Бондарчука. «Анну Каренину» Зархи. Я очень люблю кинематограф 60-х. А сейчас меня убивает количество компьютерной графики — прежде всего в фильмах про войну. Как можно сопереживать героям, когда вдруг начинаются мультики, компьютерные стрелялки? У того же Бондарчука была живая, полностью костюмированная массовка, а не размноженные программой персонажи.
— Получается, история про Гарри Поттера в театре невозможна — ведь по части спецэффектов сцена безнадежно проигрывает кино?
— А театр и не должен конкурировать с возможностями компьютера. Но использовать новые технологии в спектаклях сегодня необходимо. Только важно соблюдать меру, спецэффекты не должны подавлять, затмевать артиста.
Кино снято — и в нем уже ничего не изменить. Театр — живое искусство, и каждый спектакль всякий раз чуточку другой.
Васильев Юрий Борисович. Родился в Новосибирске 30 ноября 1954 года. Окончил Театральное училище имени Б. Щукина. В труппе Театра Сатиры бессменно с 1976 года. Преподает в ГИТИСе, художественный руководитель мастерской на факультете эстрадного искусства. Народный артист России.
Фотографии из архива Юрия Васильева