16.05.2022
В истории отечественного кинематографа не так много представительниц прекрасного пола, стоящих «по ту сторону» экрана — режиссеров, операторов, сценаристов… Известная писательница и сценаристка Ирина Велембовская — одна из них. По ее книгам сняты фильмы, ставшие классикой нашего кино: «Женщины», «Молодая жена», «Впереди день», «Сладкая женщина»… «Культура» пообщалась с дочерью Ирины Александровны — Ксенией Велембовской.
— Недавно вышла книга «Вид с балкона», приуроченная к юбилею Ирины Александровны и являющая собой нечто вроде антологии лучших произведений писательницы. Как долго вызревал этот проект? Какими принципами руководствовались при составлении данного внушительного фолианта?
— Знаете, за последние тридцать лет сборников повестей и рассказов Ирины Велембовской вышло значительно больше, чем при жизни автора, причем публиковались они в таких издательствах, как «Слово», «Вече», «Минувшее», АСТ. Читатель явно не утратил интереса к творчеству Велембовской, поэтому в преддверии 100-летия со дня ее рождения мы задумали юбилейное издание произведений Ирины Александровны.
Хотелось, чтобы книжка была нестандартной, с интересным оформительским решением. Со своим «проектом» мы обратились к профессионалам — в издательство «Слово». Предложенная ими концепция — сборник, включающий не только наиболее известные произведения самой Ирины Велембовской, но и воспоминания о ней, дополненные фотографиями из семейного альбома и домашнего киноархива, а также литературоведческий очерк о творчестве писательницы, — показалась нам привлекательной. В результате совместных усилий получилась красивая, внушительная книга. Подарочное издание — и для автора, и для его читателей.
— Как рождались сюжеты для литературных произведений Ирины Александровны? Откуда черпала вдохновение? И вообще, что было определяющим для Велембовской при написании книг: вдохновение или чистый профессионализм?
— Когда-то режиссер фильма «Женщины», снятого по рассказу Ирины Александровны, Павел Любимов назвал ее «сюжетницей». Поэтому, наверное, ее творчество и привлекало кинематографистов. В советские времена не снимали кино «ни о чем» — худсовет требовал крепкой сценарной основы.
Как рождались ее сюжеты? Думаю, прежде всего благодаря многообразному, часто тяжелому жизненному опыту, каким, впрочем, он был у большинства писателей того поколения. Ну и, конечно, благодаря знанию быта, интересов, переживаний простых людей, которых на ее пути встретилось немало, хотя родилась она в самом центре Москвы, в том переулке, что тянется от Консерватории вверх к Тверской, в большой отцовской квартире, полной книг.
До девятнадцати лет она жила в интеллигентской среде. Потом были арест отца, война, ссылка на Урал, работа на лесоповале… Все подробности биографии Ирины Александровны есть в тех воспоминаниях, которые предваряют нашу книгу.
А вдохновение… Трудно сказать. Вообще слово «вдохновение» у меня с мамой как-то плохо коррелируется: она была на редкость самоироничным человеком и ее ответ на подобный вопрос наверняка стал бы шутливым. Могу только сказать, что Ирина Александровна необычайно любила природу, землю, меткий народный язык. Но вдохновение, думаю, все-таки присутствовало. Чисто профессионального подхода к писательству точно не было: она, к примеру, никогда она не вела ни записных книжек, ни дневников, как делали ее коллеги.
— Многие сюжеты произведений Ирины Александровны посвящены непростой женской доле. Насколько сама автор идентифицировала себя с собственными героинями?
— Со своими героинями мама, конечно же, себя не отождествляла. Во-первых, как я уже говорила, она выросла и сформировалась совсем в другой среде, нежели ее героини из народа.
А во-вторых, по ее же словам, писатель должен сочинять, придумывать, а не описывать подробности собственной жизни или семейные неурядицы родственников и знакомых. Нет, за своими «женщинами» она наблюдала как бы со стороны, иногда с состраданием, но чаще — с легкой иронией. Кто читал ее книги, тот наверняка это почувствовал. Образ складывался из «кусочков».
— По книгам Ирины Велембовской снято несколько фильмов. Насколько сама Ирина Александровна была интегрирована в процесс создания картин? Присутствовала ли на съемочной площадке? Всегда ли была согласна с подбором актеров, была ли дружна с кем-то из участников съемочных команд, и так далее?
— Кинематограф «вошел в нашу жизнь» в 1964 году, когда Ирине Александровной поступило предложение от Киностудии им. Горького продать права на экранизацию ее рассказа «Женщины», который вышел в журнале «Знамя» и уже был инсценирован для телевидения.
Роль Екатерины Тимофеевны, которую потом в кино блестяще сыграла Нина Сазонова, в телеспектакле исполняла народная артистка СССР Лидия Сухаревская. Сценарий для фильма должен был писать маститый сценарист Будимир Метальников, а снимать — молодой режиссер Павел Любимов.
Сценарий, на мой теперешний взгляд, Метальникову удался и внес свой вклад в ошеломляющий успех этой картины. За год ее посмотрели двадцать миллионов зрителей. Но что-то у них с режиссером не срослось, и Любимов вместе с редактором приехал к нам домой просить Велембовскую помочь ему с текстом, с диалогами героев. Естественно, она согласилась, ведь это был совершенно новый, интересный опыт — участие в киносъемках!
Группа подобралась выдающаяся: композитор Ян Френкель, поэт-песенник Михаил Танич, актрисы Инна Макарова, Нина Сазонова, Надежда Федосова, знаменитый впоследствии «доктор Ватсон», а тогда совсем молодой Виталий Соломин…
Так Ирина Александровна стала неотъемлемым участником всех киноэкспедиций в Ярославскую область, где снимался фильм. Жила вместе с группой в деревне, пока «ждали натуру», ходила с режиссером по грибы, а по ходу съемок сочиняла «вкусные», как назвала их Инна Макарова, по-настоящему народные диалоги. Со многими своими коллегами по съемочной площадке мама дружила долгие годы, особенно с Надеждой Федосовой — выдающейся актрисой и очень мудрым, милым человеком.
— Какие ленты были наиболее дороги как самому автору, так и вам, Ксения Михайловна?
— У Ирины Александровной, приверженной исключительно правде жизни, были кое-какие претензии по подбору актеров, как сейчас называют, «кастингу». Ей, например, не нравилась «совсем не деревенская, чересчур современная» Алька (Галина Яцкина). Но если бы Велембовская смогла увидеть своих «Женщин» сегодня, то, пожалуй, одобрила бы выбор режиссера.
Отчасти благодаря Альке и Жене (Соломину), с их симпатичными лицами на все времена, фильм «Женщины», снятый почти шестьдесят лет назад, смотрится и до сих пор. Однако долгую жизнь этой картине, безусловно, обеспечили усилия и заинтересованность множества людей, работавших над ней с полной отдачей.
После «Женщин» было много других фильмов, но столь теплой, дружной компании единомышленников как-то больше ни разу не складывалось. Этот фильм был и остался самым лучшим в фильмографии Ирины Александровны.
Большой успех имели у зрителей также ее «Молодая жена» с Анной Каменковой (режиссер Леонид Менакер) и, конечно же, «Сладкая женщина» с Натальей Гундаревой (режиссер Владимир Фетин). Обе эти актрисы, каждая в свое время, по опросам журнала «Советский экран» были признаны лучшими актрисами года. Что касается Гундаревой, очень востребованной в кино, то, мне кажется, «Сладкая» — ее лучшая роль, хотя сама Наташа вроде бы так не считала. Ей хотелось играть положительных героинь, а Аня Доброхотова в повести Ирины Велембовской — героиня совсем не положительная. Получался некий разнобой, однако все перекрыло Наташино бесконечное обаяние.
— Откуда взялось такое непривычное для советского читателя и зрителя, порождающее понятный интерес, название — «Сладкая женщина»?
— А откуда к автору снисходят удачные названия? Кто знает? Видимо, наитие… С другой стороны, если героиня трудится на кондитерской фабрике и, как говорит ей Тихон (в фильме Олег Янковский), от нее сладко пахнет ванилью, то тут уж «сладкая женщина» напрашивается сама собой.
Кстати, на роль Тихона пробовался и Владимир Высоцкий. По словам редакторов с «Ленфильма» — там снималась картина, пара Высоцкий — Гундарева получалась потрясающая. Однако ничего из этой затеи не вышло. Начальство предпочло обойтись без скандального артиста с Таганки…
Что же касается придумывания названий, то с этим неподъемным для многих авторов делом Велембовская справлялась блестяще. Вот только некоторые, навскидку: «Дороже золота» (повесть из ее уральского цикла), «Немцы», «Тайна вклада», «За каменной стеной», «Вид с балкона»… Вроде бы можно догадаться, о чем пойдет речь, а на самом деле здесь везде двойной смысл, некий подтекст. Как в той же «Сладкой женщине».
— Известно, что у одного из программных произведений Велембовской, романа «Немцы», непростая судьба: путь к читателю занял несколько десятилетий. Расскажите об истории создании романа.
— История создания романа «Немцы» — самого «выстраданного» произведения Велембовской — началась осенью 1941 года, когда девятнадцатилетняя Ирина оказалась на Урале, в поселке Нижняя Тура. Не как эвакуированная москвичка, а как ссыльная. Здесь, без дома, без родителей и родных, ей пришлось ох как нелегко!
Чтобы прокормиться, пришлось работать и в горячем цеху, и на драге, и на лесоповале. В начале 1945-го в Нижнюю Туру привезли партию немцев из Румынии, куда вступили советские войска. Это были не пленные, а мирные жители, которых из теплых мест пригнали на ледяной Урал рубить лес. К ним в качестве бригадира и приставили Ирину, к тому времени уже поднаторевшую в заготовке дров в тайге.
Вот об этих немцах она и написала свой первый роман. В 1956-м представила его как творческую работу при поступлении в Литинститут имени Горького. Опубликовать роман о мирном немецком населении, угнанном в СССР на работу, при советской власти было невозможно. «Такой темы в нашей литературе нет, не было и никогда не будет», — отвечали Ирине Александровне в издательствах на протяжении тридцати лет. При перестройке вроде бы появился свет в конце туннеля. Но надежда на публикацию оказалась весьма иллюзорной. В одном из «прогрессивных» журналов ей ответили, что, возможно, опубликуют роман, если автор превратит мирных немцев в немцев пленных… Легкое дело! Никаких пленных Велембовская на Урале и в глаза не видела. А как же быть с любовью русской девушки Тамары к немцу Рудольфу, который по воле литературных начальников станет фашистом, убивавшим советских людей?
Вопросов возникало больше, чем ответов, но после долгих раздумий мама все-таки переписала роман, решив, что, если не сейчас, то, может, уже и никогда.
Переделанный, он уже после смерти автора вышел в только что созданном в 1991 году издательстве «Слово» под названием «Все проходит». В новые, бесцензурные времена мы разыскали первоисточник, и роман «Немцы» был напечатан сначала в издательстве «Минувшее», затем, в переводе на немецкий язык, в Австрии, а в 2012 году — в АСТ. Теперь он вошел в наш юбилейный сборник.
— Много ли у Ирины Александровны осталось неизданного материала? Насколько требовательным по отношению к себе и читателю и, в хорошем смысле слова, сомневающимся автором была Велембовская?
— Практически все, написанное Ириной Велембовской, было опубликовано. Несмотря на цензурные запреты и придирки членов редколлегий, состоявших преимущественно из мужчин, которые в советские времена весьма пренебрежительно относились к «женскому» творчеству.
Приведу такой характерный в этом смысле эпизод. Как-то при обсуждении одной из повестей Ирины Александровны, на ее осторожное возражение касательно высказанных замечаний главный редактор журнала «Знамя» Вадим Кожевников грозно одернул писательницу: «Вы с вашим женским мушиным мышлением не в состоянии понять всю глубину задач, поставленных партией и правительством перед нашей литературой!» Добавлю еще, что среди сонма больших начальников в Союзе писателей СССР и Московской писательской организации не было ни одной женщины. Поэтому так приятно видеть сегодня прилавки книжных магазинов, заполненные книжками женщин-писательниц. Надо сказать, что читатели, в большинстве своем тоже женщины, часто отдают предпочтение именно их творчеству.
Из неопубликованного сохранилась только «общая» тетрадка с ранними рассказами Велембовской, относящимися к 1948 году. То есть автору рассказа «Анна», жесткого, звучащего современно и сегодня, было всего лишь двадцать пять лет. Сюжетные линии других рукописных рассказов в том или ином виде были использованы автором при работе над своими более поздними сочинениями.
Так что «под сукном» не осталось практически ничего. Сохранилось лишь множество машинописных вариантов текстов прозы и киносценариев, которые, в соответствии с замечаниями литературных и киноначальников, приходилось править подчас не одиножды и не дважды.
Вы спрашиваете, была ли Велембовская сомневающимся автором? Конечно. Во-первых, в силу характера. Она по природе своей была человеком скромным, не амбициозным, лишенным глупого самомнения. А, во-вторых, как известно, тем и отличается по-настоящему интеллигентный человек от неинтеллигентного, что его вечно обуревают сомнения. Упертость — первый признак ограниченности.
— Как бы сегодня Ирина Александровна относилась к современному кинематографу? Смогла бы она в наши дни найти себя как сценарист среди сонма бесконечных сериалов, которые десятками демонстрируются чуть ли не на каждом телеканале? О чем бы писала сейчас?
— Что касается современного кинематографа, то, если пофантазировать и предположить, что мама смогла бы перенестись на «машине времени» из конца 1980-х годов в наши дни, уверена, она, как сейчас говорят, была бы в шоке. От жестокости, откровенных сцен и явной халтуры. Ну и, безусловно, над многими сериалами, сделанными «на коленке», похохотала бы в свое удовольствие. Как делала всегда, с первых минут замечая, что авторы фильма или спектакля точно не сильно напрягались… Но это лишь фантазии.
При жизни она успела посмотреть только ставшую потрясением для советского зрителя мыльную «Рабыню Изауру». Помню, к нам в это время приехала погостить из деревни наша подруга баба Дуня. Первое, что она взволнованно спросила прямо с порога: видели ли мы кино про рабыню?.. Да, видели, а что? «Ой, Ирин Ляксанна, — запричитала баба Дуня, — я уж как плакала! Кучу таблетков от давленья перепила! Пришлось дочке скорую мене вызывать!» Вот она, великая сила искусства!
Вместе с тем, сколько бы мы ни ругали сериальную продукцию, согласитесь, что одними шедеврами невозможно заполнить эфирное время. Если у человека есть «прививка» от пошлятины и безвкусицы, то он не смотрит все подряд. У Ирины Александровны такая «прививка» была. Начав читать в пять лет, она читала запоем и, можно сказать, выросла на книжках из обширной отцовской библиотеки…
В довоенные годы Велембовская пересмотрела так много драматических, оперных и балетных спектаклей, что чем-нибудь удивить ее было сложно. Так она сама говорила, когда отказывалась идти на какой-нибудь сомнительный «модный» спектакль.
Тем не менее никогда не упускала возможности сходить на Таганку или к Эфросу. Оперой и балетом особенно не интересовалась, зато отлично помнила либретто и персонажей всех классических произведений и никогда бы не перепутала Чайковского, скажем, с Даргомыжским, а Верди с Пуччини или каким-нибудь другим знаменитым итальянцем. Тоже и с живописью: все назубок! И с историей: всех царей-косарей и европейских королей знала наизусть!
Фотографии: Владимир Золин