06.05.2022
Коллеги и ученики в один голос утверждали: у него трудный характер, жесткая натура… Что ж, ничего удивительного, ведь в уникально выразительных глазах Владимира Абрамовича та самая «жесткость» вполне отчетливо видна. Может быть, дело в том, что благодаря данному качеству вкупе с непреклонностью Этуш стойко держал наносимые жизнью удары, после чего разные недруги и трудности, трепеща, отступали? Точного ответа на этот вопрос не получишь, ибо распознать все особенности внутренней механики актера вряд ли возможно.
Как только ловил собеседника на поверхностном, слишком банальном или «дежурном» любопытстве, тут же имитировал старческую немочь, расслабленность: челюсти еле двигались, словно формулировка ответа вызывала мучительные затруднения. При этом уникальный глаз Этуша ярко светился, сигнализируя куда-то поверх горе-интервьюера, возможно, будущим зрителям: «Притворяюсь, придуриваюсь, ведь он утомил меня безобразно стандартными вопросами. Я же не заводная шарманка, я — Артист».
Ему раз за разом приходилось пересказывать, как ранним утром 22 июня 1941-го он возвращался со студенческой гулянки по случаю окончания первого курса Щукинского театрального училища, как увидел на Манежной черный лимузин с германским государственным флагом и отметил про себя значимость подчеркнуто ритуального проезда; дома сразу лег спать, а в полдень разбудила мама и сообщила, что началась война…
Его отец, в прошлом коммивояжер и владелец галантерейного производства, был в 1930-е арестован, и у парня как будто имелись основания люто обижаться на тогдашний социальный порядок. Однако же ничего подобного не было. Актер вспоминал: «Власть, которая мне нанесла вот такой урон, она в 1941-м вдруг превратилась в нечто более масштабное. Из «власти» превратилась в само «государство». Именно это я вдруг ощутил».
Осенью 1941-го он записался добровольцем и был направлен в школу военных переводчиков. Позже в звании лейтенанта попал в стрелковый полк. В дальнейшем сражался под Ростовом-на-Дону, в горах Кабарды и Осетии, под городом Малгобеком в Чечено-Ингушской АССР, освобождал Советскую Украину.
На фронте он видел смерть на расстоянии вытянутой руки. Однажды осколок попал товарищу в легкое, и лейтенант Этуш сделал все, как его учили, чтобы закрыть сочившееся кровью отверстие. Прижал раненого к себе, а тому через секунду-другую досталась пуля, которая, кажется, предназначалась самому Владимиру. Впоследствии, будучи кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством» всех четырех степеней, он более всего ценил Красную Звезду, полученную в 1943-м. Высказывался на сей счет, как всегда, кратко, но с хорошо различимой гордостью: «За что? За ряд поступков, по которым начальство меня оценило». Генерал вручал ему награду не в тылу и не перед строем, а в боевой обстановке, под огнем, сразу после того, как погиб один из офицеров части: «Володя, возьми! Вдруг тоже убьют прямо сейчас — не доживешь до торжественной церемонии».
Ценителям кино, которым эта его работа в «Кавказского пленнице» интересна, необходимо посмотреть забытую, но очень хорошую картину Константина Воинова «Время летних отпусков» (1960), где Владимир Этуш впервые предстал в образе своего современника. Минут за пятнадцать до финала он появляется в эпизодической роли Самеда Ибрагимовича Мамедова, нового заведующего нефтепромыслом, прибывшего на северное месторождение из солнечного Баку. У актера было слишком мало экранного времени (пара эпизодов), однако он умудрился создать колоритный, сочный и достоверный образ. Сильный, властный (очень похожий на Саахова) азербайджанец с магнитными глазами в эффектном кожаном пальто недоволен северной мошкарой, не считает городами Сочи и Ялту, зато с обаятельным, пусть и пока еще недостаточно проработанным акцентом воспевает Баку и свою 99-летнюю бабушку.
В телевизионную эпоху Ираклий Андроников стал законодателем мод (хорошего вкуса, интеллигентных манер), придумал совершено новый жанр «устное литературоведение», и, как видим, именно он послужил прототипом двух колоритных южан, подарив актеру-исполнителю уникальную речевую манеру, которую тот вначале осторожно опробовал во «Времени летних отпусков», а затем довел до совершенства в знакомой каждому нашему соотечественнику комедии. Московский еврей Владимир Этуш перевоплотился настолько убедительно, что вся страна принимала его за настоящего уроженца Кавказа. Впрочем, сам артист уверял: «Кавказцев не проведешь! Они-то знали, кто я».
Эти гулкие энергетические импульсы хорошо видны в «Приключениях Буратино». Роль Карабаса-Барабаса Этуш не слишком-то жаловал, но все равно исполнил практически идеально, уже на съемочной площадке самолично придумав реплику, которой не было в сценарии: «Сейчас как дам больно!». Личную мотивацию Владимир Абрамович объяснял так: «Я человек организованный. Может, это от армейской дисциплины? Но очень не люблю беспорядок, не люблю амикошонство». На фоне извечных звездных капризов впечатляет его ответ на вопрос журналиста: «Кого бы вы хотели сейчас сыграть?» — «Да кого дадут».
Принятый по окончании Щукинского училища в труппу Театра имени Е.Б. Вахтангова Владимир Этуш поначалу проваливал все худсоветы и решающие показы спектаклей. «У меня были настолько великие партнеры! И, конечно, был большой пиетет перед ними, — объяснял артист много лет спустя. — Из-за этого пиетета возникал страх, а из-за страха я чего-то не добирал в собственных возможностях».
Среди учеников его курса числятся Людмила Максакова и Александр Збруев, Александр Белявский и Зиновий Высоковский, Вениамин Смехов и Иван Бортник. Один из них (Збруев) утверждает: «Именно благодаря Этушу я стал внутренне меняться. А еще очень полюбил характерные роли!». Другая (Максакова) признается: «Абсолютная сосредоточенность и дисциплина — вот что все мы от него унаследовали».
Тематический диапазон актера был, в сущности, невелик: исполнителей «характерных ролей» сдерживают объективные ограничения. Однако внутри доступного ему материала Этуш — царь и бог. Секретам профессии он учил даже бесподобного Леонида Гайдая в пору выпуска его лучших картин! На съемках «Кавказской пленницы» Леонид Иович вначале пытался приохотить Владимира Абрамовича к более острому рисунку игры: «Не смешно, не смешно! Слишком серьезная, слишком строгая подача». Артист парировал: «Смешно должно быть в результате». Постановщик тут же отреагировал гневной вспышкой: «Это когда же, после картины?». «Нет, ровно тогда, когда будет доигран эпизод», — уточнил мастер ювелирной отделки Этуш. Об уникальном «сочетании почти бесстрастного лица и внутреннего юмора» до сих пор восхищенно рассказывает легендарная Наталья Варлей.
Великий мастер формы, человек редких достоинств по праву стал частью нашего национального достояния.