10.11.2023
Большая ретроспектива к 120-летию Соломона Телингатера открывает публике почти забытого художника.
Имя Соломона Телингатера почти неизвестно широкому зрителю. Совсем другое дело — специалисты, интересующиеся книжным дизайном, в частности историей шрифтов. Многие из них не смогли пройти мимо талантливого художника, создававшего шрифты, один из которых даже получил его имя — «Акцидентная гарнитура Телингатера». А еще придумавшего своеобразный эсперанто: унифицированный вариант шрифта, который можно использовать для набора текста хоть на русском, хоть на французском языке. Наконец, именно Телингатер первый из советских авторов был награжден Золотой медалью международной премии Иоганна Гутенберга в 1963 году: событие само по себе выдающееся.
Впрочем, Соломон Телингатер был не только «шрифтовиком»: он подходил к оформлению книги целостно — использовал смелые приемы фотомонтажа, рисовал иллюстрации, сотрудничал с другими художниками — например, своими давними знакомыми «Кукрыниксами» (они вместе оформляли роман Ильфа и Петрова «12 стульев»). И хотя книжный универсум всегда был в центре его внимания, создавал, например, станковые графические работы. В этом году Телингатеру исполнилось бы 120 лет, и к этой дате оказался приурочен целый ряд публикаций и выставок. Но главное событие — первая за полвека большая ретроспектива «По проволоке строчки» в музее-заповеднике «Горки Ленинские» (куратор — Елена Рымшина), подготовленная при активной поддержке семьи — сына и внука художника. Здесь можно увидеть редкие фотографии, рисунки и мемориальные вещи из семейного архива. И, конечно, сами книги — от легендарной «Комсомолии» с ее дерзким «монтажным» дизайном до вполне академичных стихотворений Некрасова, выпущенных в не слишком благодатные для Телингатера поздние 1940-е.
Вообще «Горки Ленинские» — на редкость удачное место для выставки. Экспозицию разместили в новом музейном комплексе, отличающемся строгими конструктивистскими линиями. И хотя здание было построено уже на излете СССР, в конце 1980-х, сама форма отсылает к романтичным годам советского строя, когда авангардисты-идеалисты еще не были вытеснены рационалистами-прагматиками. Кроме того, Соломон Телингатер безусловно был «продуктом» своей эпохи, открывшей перед ним уникальные возможности, а позже — чуть не бросившей под каток репрессий. И в этом смысле какой музей может подойти для художника больше, чем тот, что связан с именем советского вождя?
Вообще Телингатер пошел на большие жертвы ради того, чтобы заниматься новым искусством. В частности, рассорился с отцом — театральным художником и оформителем интерьеров частных и общественных пространств (некоторые сохранились, например, в Тбилиси, как рассказал журналистам Андрей Телингатер, внук Соломона Бенедиктовича). Братья Соломон и Адольф однажды заявили отцу, что его искусство безнадежно устарело, и тот после скандала выгнал сыновей из дома (Моне было 16 лет, Доле — 14): в итоге они не общались почти полвека. Соломон — или, как он подписывал свои работы «Моня-комсомолец» — обрел новую семью в бакинском Рабочем клубе. Кроме того, по примеру московских «Окон сатиры РОСТа» он организовал художественно-графическую студию БакКавРоста, где занимался оформлением плакатов и лозунгов для массовых праздников. Поэт Алексей Крученых писал о Соломоне Телингатере образца 1919 года: «О вспомни, вспомни, Телингатер, Баку, и жар, и пар, и вар. Сковородой кипит бульвар, Плюется солнышком июль, А ты, как некий вентилятор, И прохладителен, и юн». В 1920-м молодой художник отправился на учебу в знаменитый ВХУТЕМАС, и, хотя спустя год вернулся в Баку (жизнь в столице оказалась трудной и голодной), еще больше укрепился в любви к конструктивистской эстетике. Большую роль в этом сыграл Эль Лициский: с оформленными им книгами Телингатер познакомился еще в Баку, а с самим художником встретился в 1927, после переезда в Москву. Впрочем, общение «вживую» хоть и оказалось важным, решающей роли уже не сыграло: Соломону хватило знакомства с работами, чтобы понять — у них общие взгляды на искусство. В итоге Эль Лисицкий с его авангардными находками стал для молодого автора эстетическим ориентиром: это хорошо видно по первому залу выставки, посвященному довоенному периоду творчества Телингатера. Все здесь — и эскизы театральных костюмов, и книги с их дерзким дизайном — выполнены в ультрасовременном для того времени стиле. Например, про «Комсомолию», где художник, играя размером и цветом шрифта, выделял отдельные строки, говорили, что «поэма не только написана, но и продекламирована…».
Иным выглядит послевоенный период, представленный во втором зале. Здесь уже нет ярко-алых стен (архитектор выставки — Дарья Черданцева), а сам художник делает шаг в сторону академичности, хотя и не утрачивает изобретательности. На фронт Телингатер отправился добровольцем — несмотря на плохое зрение — и прошел войну как художник дивизионной газеты «Боевое знамя». Он зарисовывал в альбом все, что видел вокруг — скорбные лица детей и стариков, сожженные избы, мертвеца, почти засыпанного снегом… После войны для Телингатера наступили сложные времена — его не расстреляли, как родственников жены, но заказы от издательств сошли на нет. Тем не менее, он фанатично продолжал трудиться — даже если речь шла об обложках для тетрадей, календарях — что-то придумывал и изобретал. Финальная часть второго зала демонстрирует итоги этих постоянных поисков: блестящие образцы шрифтов, прекрасно выполненные шмуцтитулы и титульные листы книг — после 1953 года ситуация изменилась, и художник снова начал сотрудничать с издательствами. Эль Лисицкий считал, что Телингатер растрачивает в типографии свой талант, проводит там слишком много времени и дышит «плохим воздухом». Однако типография стала для Соломона Бенедиктовича мастерской, кабинетом алхимика, где свершалось волшебство и замыслы обретали плоть и кровь. Впрочем, несмотря на образ фанатика-аскета Телингатер оставался преданным еще одному делу: своей семье. Об этом свидетельствуют трогательные воспоминания сына Владимира в фильме Екатерины Ливергант, снятом специально для выставки. А также пронзительные портреты-наброски самого Соломона Бенедиктовича, изобразившего спящую жену и маленького сына: небольшой домашний мир, который позволил художнику продержаться в сложные времена.
Выставка работает до 3 декабря.
Фотографии предоставлены пресс-службой музея "Горки Ленинские".