19.10.2023
Silenzium —новосибирский музыкальный проект. Три симпатичные девушки на струнных инструментах исполняют композиции в современной обработке. Концерты идут с аншлагами, число просмотров роликов в Сети исчисляется сотнями тысяч. Наш собеседник — руководитель ансамбля, виолончелистка Наталья Нирамайя.
— В следующем году основанному вами коллективу исполнится двадцать лет — по нашим временам, когда всевозможные музыкальные группы появляются ежедневно, но также быстро пропадают из виду, срок весьма солидный. С чего все начиналось в теперь уже далеком 2004-м?
— Дело в том, что и консерватория, которую я окончила, и камерный оркестр, где работала поначалу, не предполагали внутренней раскрепощенности. Работа в качестве наемного сотрудника не давала мне в полной мере ощущения свободы, к которой я всегда тяготела и постоянно стремилась. Быть просто исполнителем мне представлялось недостаточным: хотя бы просто потому, что любой творческой натуре свойственно желание брать новые высоты, выходить на иной уровень, проще говоря — самореализовываться.
А для меня подобное ощущение вообще является естественным состоянием души, поскольку с детских лет я была организатором. И, став профессиональным музыкантом, в один прекрасный момент осознала: всё, плыть по течению я более не могу, надо что-то делать. Что именно, я осознала не сразу, просто почувствовала: это должно быть что-то мое.
Ответ пришел с помощью моих однокашников по консерватории, которые тоже стремились к разнообразию и большему творческому самовыражению. Нам еще во время учебы нравилось проводить время вместе, а тут еще и наши внутренние поиски собственного музыкального «я» совпали. Таким образом, первые «зерна» Silenzium были посеяны.
— На раннем этапе в ансамбле играли не только девушки, однако со временем парни из состава как-то испарились. Как вы пришли к формату сугубо девичьего трио?
— Наши первые концерты в филармонии были весьма успешными, и постепенно сама собой возникла необходимость куда-то выезжать, расширять географию выступлений. Но это оказалось не так просто осуществить, поскольку все участники параллельно трудились в разных коллективах: парни играли в симфоническом оркестре, я — в камерном. То есть, все были привязаны к своим рабочим местам.
Ситуация складывалась довольно унылая и бесперспективная, потому что рисковать и увольняться, отправляясь к неведомым берегам, а следовательно терять постоянную работу, никто не хотел. Это вполне можно понять, поскольку в музыкальном мире любая «подвижная» ситуация — это палка о двух концах: может повезти, а можешь и с носом остаться.
Но у меня уже была цель, и очень хорошо, что мне на пути встретились две девочки-скрипачки, которые ни к каким оркестрам привязаны не были, находились в свободном полете, хотели развиваться. И я подумала: почему бы не попробовать? Тем более что в любом случае выступать квинтетом или секстетом становилось довольно накладно — мы до сих пор не всегда можем позволить себе роскошь играть с полностью укомплектованным бэклайном: барабанами, мониторами, бесконечными комбиками и так далее. Поэтому решили остаться в формате струнного трио: две скрипки и виолончель, играющие вживую под специально записанное инструментальное сопровождение.
— Разнообразие вашего репертуара поражает: вы исполняете буквально все — от обработок классики до русских народных мотивов, от тем к известным кинофильмам до мелодий в стиле лаундж, от хэви-метал-боевиков до хитов отечественного рока. Подобная «всеядность» — что это: желание удивить слушателя или специально продуманный имидж?
— Ни то, ни другое. Я буду с вами откровенна: поскольку мы буквально сразу перешли в сферу свободного рынка, попросту говоря, коммерции, то и должны были, что называется, соответствовать. Ведь Silenzium — не бюджетная организация, в рамках которой ты волен играть все, что твоей душе угодно — зачем волноваться и напрягаться, когда за все заплачено, верно? Мы, по сути, музыкальные предприниматели, которые должны тонко чувствовать конъюнктуру, улавливать настроения публики и, соответственно, им отвечать. А для этого надо уметь исполнять самую разную музыку, причем делать это на высоком профессиональном уровне.
Публика ведь тоже бывает разная — и неприхотливая, и более требовательная, взыскательная. Но услышать она в любом случае хочет самые разнообразные мелодии, поэтому нам постоянно приходится расширять собственный репертуар. Но могу с полной ответственностью сказать одно: мы не играем те произведения, к которым не лежит душа у нас самих. Все, что мы исполняем, в первую очередь нравится нам лично.
— Ваши обработки песен классики советской эстрады — это вообще отдельная история. Например, количество просмотров пахмутовских шедевров «И вновь продолжается бой» и «Любовь, комсомол и весна» в версии Silenzium на Youtube просто зашкаливает, составляя несколько миллионов «заходов». Испытываете особую любовь к советскому песенному наследию?
— Она у меня с детства. Можно даже сказать, что это «мои университеты». В свое время я очень увлекалась идеями марксизма, вела даже блог, посвященный этой тематике. Возможно, это было в какой-то мере предопределено даже на генетическом уровне, поскольку мой отец, равно как и дед, и прадед являлись парторгами. Так что подобная эстетика была мне близка. Как, впрочем, и сейчас, просто сегодня я более широко воспринимаю этот мир.
— Как вы выстраиваете программу ваших концертов? Бывают ли сугубо тематические выступления, посвященные какому-то конкретному музыкальному жанру, или всегда стараетесь играть всего понемножку?
— Для сольных концертов у Silenzium есть четкая концепция. Не столько даже сугубо творческая, сколько почти философская. В соответствии с моими собственными ощущениями, мы стараемся провести зрителя по всем чакрам — от самых низких до самых высоких. Но это, повторюсь, если мы ведем речь об идеальном выступлении, неважно, в двух отделениях оно проводится или в одном.
А когда случаются заказные акции, то мы и программу готовим соответствующую. Например, если едем в Первоуральск на тематический советский вечер, то сами понимаете, какими композициями, в первую очередь, оперируем. А если выступаем на ВДНХ, на мероприятии, посвященном немецкой культуре, то исполняем что-нибудь из богатого музыкального наследия этой страны.
— Какой концерт, в вашем понимании, идеальный? Как бы вы определили аудиторию, приходящую на ваши шоу, будь то в возрастном или социальном плане?
— Если говорить предельно кратко и емко, то это, как минимум, те люди, которые настроены слушать скрипки — а это уже, как вы сами понимаете, определенный срез. Как правило, нас слушают люди в возрасте, хотя и молодежи на выступлениях немало.
Что же до идеального концерта, то он, как и все в мире, зависит от мелочей. Если звук качественно отстроен и публика находится с тобой «на одной волне», если зал красивый и партнеры по сцене максимально сконцентрированы, если, в конце концов, ты сам не «лажаешь» — то и удовлетворение от шоу не заставит себя долго ждать.
Тогда-то и случается то, что можно назвать произведением искусства. Для получения максимального удовольствия от того, чем ты занимаешься, все эти мелочи должны чудесным образом совпасть. Далеко не всегда это удается, но когда все складывается как надо — это действительно кайф (Улыбается).
— Очень точная ремарка у вас прозвучала: «люди, которые настроены слушать скрипки». Не вдохновлялись ли вы, когда только начинали, примером группы Apocalyptica? Ведь именно они в середине 1990-х были одними из первых, кто привлек внимание поклонников рок-музыки к скрипичному искусству. Можно ли сказать, что Silenzium — это сибирский девичий «ответ» небезызвестному финскому коллективу? (Apocalyptica — основанная в середине 1990-х группа, исполняющая рок и хэви-метал на виолончелях. — Культура)…
— В известной мере, так оно и есть, вы абсолютно верно подметили. Именно с увлечения творчеством Apocalyptica, а также, возможно, Ванессы Мэй и «растут ноги» у нашего коллектива. Эти музыканты во многом вдохновили нас, ведь Silenzium — все же не академический проект в чистом виде, скорее, это ансамбль, работающий в жанре неоклассики.
В более же глобальном смысле истоки нашего вдохновения лежат даже не столько в сугубо музыкальной, сколько в духовной плоскости. Поскольку главное — попытаться, следуя потокам души, реализовать свое божественное начало. Впрочем, думаю, это важно не только для нас, но и для любого человека. А музыка — прекрасный проводник в этом направлении.
— А сами вы музыку сочиняете?
— Конечно. Почти на каждом нашем концерте мы представляем несколько авторских номеров. Разумеется, оригинальные произведения непросто продвигать, но это уже другой вопрос. Хотя часто после концертов к нам подходят со словами: «А что это была за вещь? Мы хотим ее скачать», имея в виду композицию, которую мы написали сами. Признаюсь, слышать такое — очень приятно и лестно.
— А есть ли такие музыкальные стили и направления, которые вам чужды, и в творческую «орбиту» Silenzium они никогда вовлечены не будут?
— Я не очень люблю джаз, если честно, я его просто не понимаю. По мне так лучше сыграть три проникновенных ноты, чем триста тридцать три не пойми о чем и зачем. Подобные «поливальные машины» моих душевных струн не задевают.
Ну и очевидно, едва ли мы когда-нибудь будем играть откровенный тюремный шансон — все это как-то слишком мимо нас. А так, практически в любом музыкальном направлении можно найти что-то стоящее. Откровенно говоря, я даже рэпа не погнушаюсь, если увижу в нем рациональное зерно.
— Как известно, вы назвали группу по одноименному стихотворению Тютчева «Silentium!», заменив в нем только одну букву и убрав восклицательный знак. По вашему же признанию, сделали это потому, что «так получается интереснее, оригинальнее, и чтобы все об этом спрашивали». Что ж, спрошу: не находите ли, что в последнее время эта самая «замененная» буква «Z» все чаще звучит в нашей стране в ином контексте?
— Да, так получилось, мне это приходило в голову. Но вы знаете, я стараюсь в данную тему не углубляться, по возможности, находиться вне политики — не потому, что мне нечего сказать, просто считаю, что каждый должен заниматься своим делом.
Помните, как сказано у того же Тютчева, в упомянутом вами стихотворении: «Мысль изреченная есть ложь»… Наше представление о мире весьма ограничено, потому что всей картины мы не видим. Но почувствовать мы способны куда более тонко, чем помыслить и, тем более, высказать. Поэтому любая мысль, облеченная в форму речи, — это уже ограничение. По сравнению с тем, насколько широк, разнообразен и объемен этот мир. И даже малой толики того, как мир устроен, мы все равно не поймем. Кстати, во многом по этой же причине, в свободное от музыки время я предпочитаю слушать тишину.
Фотографии предоставлены трио Silenzium