23.06.2023
23 июня в столичном «Октябре» стартует IX Международный фестиваль документального кино Doker. Заметным событием смотра станет премьера фильма-портрета «В чем моя вера». «Культура» пообщалась с автором ленты Александром Зубовленко.
— Вы сделали необычную картину на стыке импровизированного исследования и духовного портрета… При каких обстоятельствах познакомились с героем?
— Я сейчас живу в Пушкино, как-то знакомая учительница литературы предложила сходить на экскурсию по даче Маяковского. Там, на Акуловой горе мы встретили отца Андрея Дударева, читавшего стихи поэта. Меня поразил его внешний вид, высокий лоб, буквально шевелившийся от мыслительного процесса; я его прямо испугался — испугался ощущения внутренней свободы цельного, волевого человека. Через несколько дней пришел в храм после службы, и он согласился на съемки, сказал: «Ты очень вовремя подвернулся!»
— Почему?
— В этот момент у него были сложные отношения со священноначалием…
— Сюжет картины проявился не вдруг?
— Мне не хотелось провоцировать события, я просто погрузился в новую реальность; это было нетрудно, поскольку отец Андрей был с утра до вечера занят довольно странными делами. Совершив службы и требы, он мчится в музей или архивы, на раскопки, вокруг собираются люди, бурлит непонятная жизнь — мне оставалось лишь следовать за ним по пятам.
— Главная миссия героя — поиск затоптанных, попранных останков?
— Да, но не только — отцу Андрею важно, чтобы каждому найденному захоронению было возвращено имя, спасено из небытия. Мне это очень близко — и я живу историями своих бабушек и дедушек, пытаюсь их «раскопать». Сегодня многие не понимают, говорят: зачем лезть в прошлое, живи будущим?!
— Какое же будущее ждет нас среди разоренных могил и руин?!
— Именно так. С помощью местных краеведов отец Андрей определил утраченные места захоронений известных в Пушкино людей — например, Елизаветы Бахрушиной (супруги знаменитого фотохудожника Владимира Бахрушина), местного мецената, храмоздателя и священника Михаила Шарикова, художника-космиста Василия Чекрыгина.
— Любопытно, что эта деятельность получила развитие из увлечения творчеством Есенина, затем батюшка восстановил сгоревшую в девяностых дачу Маяковского — создал музей, расчистил пушкинские скверы, воздвиг памятники…
— Буквально преобразил городскую жизнь. В таких начинаниях проявляется подлинный патриотизм: все начинается с желания облагородить место, где живешь — с расчистки дворового сквера или отмытой от граффити остановки — одно цепляется за другое и формирует городскую среду и характер человека. Если отец Андрея что-то узнает, то сразу делает, исправляет, не задумываясь, кто что может подумать.
— Так в Пушкино был обустроен Парк Победы, появился бюст Маяковского, монумент не бывавшему в ваших краях Льву Толстому, беседующим на скамейке Пушкину и Крылову, а еще кресты на восстановленном кладбище близ садового товарищества, которыми оказались недовольны местные обыватели.
— Это странно… В данном месте вода периодически вымывает землю и обнажаются кладбищенские захоронения. Дачники собирают эти кости, передают отцу Андрею, и они же возмущаются воздвигнутыми здесь крестами! У нас где не копни — везде кости, везде зарыта история: мы ходим по ней, не желая ее замечать, а он к каждой пяди относится как к святыне, которой нужно вернуть надлежащий вид… Это — самое главное: человечеству сегодня глобально не хватает ощущения прошлого, люди стремительно теряют интерес ко вчерашнему дню, по сути — к собственной жизни и судьбе.
— Как герою удается идентифицировать останки?
— Либо он опознает их по методу наложений изображений современной криминалистики — так был опознан художник Чекрыгин, либо тщательно фотографирует останки для дальнейшего опознания. Речь идет о сотнях обретенных останков. Опознанные предаются кладбищенской земле, ставятся кресты.
— Где хранятся неопознанные?
— На даче Маяковского есть чердак в форме гроба, там батюшка отмывает и систематизирует находки, планирует создать храм с костницей. В Пушкино нашлись люди готовые вложиться в его постройку, но по какой-то причине благословения на святое дело не дают.
— За служением отца Андрея просматривается некая философия…
— Безусловно, философия дела, поэтому то я его и снимал. Есть люди, которые много и правильно говорят, гораздо реже встречается человек готовый к поступку. В этом и была проблема — в фильме слишком много действия; отец Андрей живет в постоянном движении, он не рассуждает, не поясняет, а творит и внезапно происходят счастливые открытия. Дударев деятельно облагораживает пространство вокруг себя и тем самым людей, которые к нему тянутся.
— В этом свете метафорично смотрится главная находка сюжета — фундамент разрушенного и заросшего лесом храма на берегу водохранилища.
— Да, и каждое такое событие привлекает неравнодушных людей — помощников, краеведов, философов, поэтов, создающих особый микрокосмос.
— Фактически, церковь как общность верных.
— И, одновременно, живую среду общения. Сподвижница отца Андрея Анастасия Гачева на семинаре в честь дня рождения поэта назвала гостей «собором лиц, воскрешающих Маяковского». Впрочем, не только его, а всех тех, кого отыскал и опознал отец Андрей.
— Между прочим, он усматривает любопытную духовную эволюцию «агитатора, горлана, главаря», проводя линию поэтического становления между поэмой 1916-го года «Человек» и написанной спустя семь лет «Про это». В первой он объявляет смыслом человеческой жизни спасение всего человечества, во второй — отвергает мегаломанию, призывая к личному спасению через творческое самостояние.
— Отец Андрей трактует и Есенина в книге «Дело жизни», доказывая каждой строчкой, что Сергей Александрович был истинно верующим человеком.
— Вас что-нибудь коробило в герое?
— Абсолютное бесстрашие. Он не задумываясь о последствиях идет в запретную водоохранную зону, не спрашивая ничьего разрешения поднимает упавшие кладбищенские камни, поднимает полы в домах, построенных на могилах. Он не боится нарушать никакие законы, для него есть один закон — его служение, его мирочувствие и вот как он сам о нем говорит: «Нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, есть жизнь, которая где-то продолжает бить ключом, несмотря на то что для нас это прошлое. Мы в этом настоящем моменте настолько увязли, что для нас прошлое умирает, а оно продолжает бить ключом. Оно не прошло, оно не проходит. Когда ты проникаешь через портал свободы, вот этого непосредственного общения с жизнью, когда ты проникаешь в эту иную форму, прошлое оказывается у тебя под рукой. Как будто ты — участник этого прошлого. Поиск останков является для меня этим порталом…»
— А что в отце Андрее так и осталось для вас загадкой?
— Масштаб личности; для меня он — закрытая книга и, одновременно, сомневающийся человек. Я не хотел одолевать его вопросами, сбивать с пути… К чему он стремится, где черпает силы, почему вокруг него клубятся люди, слабо понимающие его путь, как он справляется с окружением, что им движет? Я многого не понимаю и, может быть, не хочу получать на эти вопросы прямые ответы. Его жизнь — ежедневный вдохновенный поиск, чтобы понять отца Андрея, нужно быть в этом процессе. Это не каждому дано — в нас усиливается раздвоение между тем, что мы говорим и делаем, мы теряем позыв к поступку. У отца Андрея все иначе — он берет и делает, не рассуждая вслух, внутреннее содержание он претворяет в действия, которые определяют последовательность дальнейших действий, складывающихся в жизненный путь. В нашем мире это почти невероятное свойство, в которое даже сложно поверить, более невероятное чем суперсила супергероя. Это человек — миф, никого подобного я еще не встречал.
Фотографии предоставлены Александром Зубовленко. На анонсе кадр из фильма "В чем моя вера".