15.06.2023
Материал опубликован в майском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».
В интеллектуально насыщенных картинах он практически не снимался, и тем не менее его творческая судьба — одна из самых сложных, противоречивых, насыщенных всевозможными смыслами. Больше 30 лет некогда очень популярный советский актер Олег Видов прожил на чужбине: недолго — в Югославии с Италией, в основном — в США. Работал в кино, занимался бизнесом, писал стихи, сплачивал, как мог, общину соплеменников, публично высказывался в том духе, что «русские люди в состоянии выживать где бы то ни было, в любых условиях».
Этот красивый, мужественный, физически крепкий и при этом, по всеобщему единодушному признанию, добрый человек, казалось бы, представлял собой героя без страха и упрека, безусловный образец для подражания. Однако юноше, «обдумывающему житье, решающему — сделать бы жизнь с кого», едва ли можно посоветовать во всем ориентироваться на Олега Видова. Более того, вопрос о том, на самом ли деле «русские в состоянии выживать в любых условиях», для многих из подвизающихся в сфере искусства соотечественников остается открытым. Восьмидесятилетие знаменитого советского актера совпало с весьма показательным историческим периодом: коллективный Запад, по крайней мере в лице своих элитных представителей, делает все, чтобы русские как нация именно выживали (кое-как, с превеликим трудом), а то и вовсе перестали существовать.
Однажды известная телеведущая (она какое-то время являлась ко всему депутатом Госдумы) совершенно безапелляционно заявила: «Олег был из той категории советских людей, которые устали от вранья, устали от тоталитаризма». Это, мягко говоря, грубая, умозрительная натяжка — Олег Борисович окончательно попрощался с Советским Союзом уже тогда, когда идеологическая машина работала, по сути, на холостых оборотах, да и сам актер никаких политических требований к Родине не предъявлял. Чего же на самом деле хотел, к чему стремился кумир миллионов, любимец советских девушек, женщин и даже гетеросексуальных мужчин — всех тех, кто ценил острый актерский рисунок и твердую поступь безупречных экранных героев?
«В нем было качество, которое мне кажется самым драгоценным: он был очень добрым человеком, — вспоминает известная в прошлом актриса, однокурсница по вгиковской мастерской Ольга Гобзева (в настоящее время инокиня). — Природная доброта украшала его как актера. Ничего подобного я не видела ни у кого из своих сокурсников-мужчин. В нем была женская мягкость. Может быть, в силу этого он попадал в ситуации, в которых становился зависимым. Для меня судьба Олега наполнена трагизмом. Видимо, он помнил нашу тихую дружбу и как-то прислал мне из Америки подарок — рождественский шар. Правда, моя подруга разбила его, пока везла. Но я его склеила. По сей день на Рождество этот шар у меня на самом видном месте. Разбитый и склеенный — он ассоциируется с судьбой и личностью Олега. Мне его очень жалко. Царство ему небесное!»
На многочисленных заокеанских видео он транслировал гипероптимизм в традиционном американском стиле «жизнь удалась на все 200%», а смиренная, проницательная и доброжелательная русская монахиня отвечает на эту деланную улыбку скорбным сочувствием. И добавляет, имея в виду всех знакомых ей эмигрантов из России: «Почему-то они там теряются». Если говорить языком американского агитпропа, то судьба Олега Видова — сюжет на миллион. Разные версии ключевых событий из жизни артиста между собой не сходятся, не стыкуются. С одной стороны, делается акцент на «очень простое происхождение», с другой — уточняется, что его мама подолгу работала в служебных командировках в Монголии, ГДР, Китае и Румынии, а сын Олег свободно говорил по-немецки уже в шестилетнем возрасте. При этом тетя Нюта, у которой будущая звезда подолгу жил, будто бы являлась руководительницей самодеятельного театра. Где-то мельком сообщается: получившая тяжелую травму мать страдала психическим заболеванием. Однако в своих многочисленных интервью и выступлениях Олег Борисович ни словом не обмолвился о ее тяжелой доле и даже о времени ухода из жизни.
Ольга Гобзева рассказывала, что свою вторую жену Наташу он представил ей словами «это племянница Брежнева», хотя Наталья Федотова была подругой дочери генсека Галины. Даже спустя несколько десятилетий инокиня с горечью сетует: «На этом закончилось тонкое и хрупкое общение душ. Лучше бы он этого не говорил, просто представил жену. Но он что-то выбрал для себя. Мне показалось, что с того момента мой прежний застенчивый дружок изменился. Он на курсе был одним из самых зажатых студентов. Возможно, в его семье происходило что-то, что его заковало. Он был приятным молодым человеком, но крайне застенчивым и даже запуганным. К сожалению, его не очень любили не только однокурсники, но и наш педагог Борис Бабочкин. Олег никак не мог раскрыться, и он относился к нему с раздражением. Бабочкин понимал, что у него яркая кинематографическая внешность, а вот что внутри? Так Олег и остался до конца курса нераскрывшимся цветком, бутоном. Я чувствовала его дарование, что-то должно было произойти, чтобы он раскрылся полностью, но никак не за счет женитьбы на родственнице Брежнева. Меня тогда это оттолкнуло. Даже обидно было за него. Я заметила, что, стоит только молодому актеру сделать неверный шаг, тут же меняется его архетип. После того как Олег себя социально обозначил на другом уровне, поскольку он был принят в самые верхи, у нас прекратилось общение».
Этот обширный мемуарный фрагмент в разговоре о Видове принципиально необходим: чрезвычайно проницательная женщина духовного звания всецело погрузилась мыслью и душой в чужую, увы, изрядно мистифицированную биографию, все разложила по полочкам, пожалела старого знакомца и словно попросила прощения у высших сил за его неразумие, верхоглядство, материализм.
На фоне мудрого монолога искренне симпатизировавшей Олегу Видову экс-актрисы, нынешней молитвенницы все остальные высказывания о нем, равно как и его автохарактеристики, представляются сущей вычурой, манерным туманом. Актер, который постепенно превращался в яркий символ эпохи, эмблематическую фигуру, талантливый, добрый русский человек, когда в родной стране власть опрометчиво объявила приоритетной целью «догнать и перегнать Америку», воспринял этот пропагандистский слоган как персональную задачу. Перегнал едва ли (все-таки полноценная карьера в Голливуде не сложилась), но в чем-то догнать как будто удалось.
«Нас невозможно отделить от Родины, сколько бы мы ни жили за границей», — рассуждал он в одном из поздних интервью, словно в очередной раз сам себя на что-то уговаривал. И добавлял: «Надеяться на себя очень важно. Я, например, могу выжить в любых обстоятельствах!» Психолингвист наверняка отметил бы навязчивую зацикленность на этих тревожных понятиях: «выживать», «в любых обстоятельствах». Из монолога в монолог они повторяются. Сейчас, в эпоху тектонических сдвигов миропорядка, «урок Олега Видова» особенно актуален.
Между тем наша публика как любила его, так и продолжает любить: русские своих не бросают (в смысле не забывают). Мы прекрасно помним царевича Гвидона из «Сказки о царе Салтане», мустангера Мориса Джеральда из «Всадника без головы», лейтенанта Славина из «Джентльменов удачи», прапорщика Владимира из «Метели», скульптора Володю из душещипательной картины «Москва, любовь моя», Эллиота из вестерна «Текумзе» студии DEFA… У Видова — достаточно большой послужной список, хотя после его эмиграции за те добротно сработанные киноленты стало практически некому похлопотать. Лица стираются из памяти, фильмы перестают быть востребованы аудиторией… Уж насколько популярен Марк Захаров, так ведь даже его фильмография начинается в нашем общественном сознании с «12 стульев» — притом что первой кинопостановкой именитого режиссера является телевизионный мюзикл «Стоянка поезда — две минуты» — трогательная история об аутентичной русской провинции с музыкой Геннадия Гладкова, закадровым голосом Аллы Пугачевой и обаятельным Олегом Видовым в роли московского невропатолога Игоря Максимова.
Характерно, что сей персонаж, заезжий столичный гость, несмотря на внимание красавицы-медсестры Алены, очень скоро начинает тосковать по суете-толкотне мегаполиса и тамошней подруге, востребованной москвичами эстрадной певице. Марк Захаров — безусловный гроссмейстер драматургии и кастинга: чтобы точнехонько считать психологический портрет тогдашнего Видова, нужно было иметь качества незаурядного психолога.
Второй раз их пути пересеклись тогда, когда Марк Анатольевич готовил телевизионную постановку «Обыкновенного чуда» с Александром Абдуловым в главной роли и тем самым буквально уничтожил первую, осуществленную в 1964-м самим Эрастом Гариным экранизацию пьесы. А ведь воплощенный там студентом Видовым образ Медведя когда-то считался эталонной работой в жанре «умной любовной романтики без берегов». По степени воздействия на массы персонаж из 1960-х какое-то время конкурировал и с героем Василия Ланового в «Алых парусах», и с Ихтиандром от Владимира Коренева. Однако Абдулов в роли Медведя безогляден и диковат, Видов — техничен и расчетлив.
В 1967 году режиссера Театра сатиры Марка Захарова прославила постановка «Доходного места». Там молодой, восторженный прежде чиновник Жадов по требованию супруги вынужден идти выпрашивать синекуру у влиятельного дядюшки. Олег Видов, вспоминая свой второй брак, однажды признался: «У Наташи были планы, чтобы я пошел в номенклатуру, закончил Высшую партийную школу», — это ли не гротеск в типично захаровском стиле.
Считается, что после развода с влиятельной супругой актер имел проблемы с назначением на новые роли в кино. С другой стороны, известно, что он ушел от Александра Птушко со съемочной площадки картины «Руслан и Людмила». Добровольно отказался от заметного, драматургически проработанного образа телеоператора Родиона Рачкова, отца Александры из фильма «Москва слезам не верит», со словами: «Эта роль не для меня». Наверно, ему было виднее. Между тем в середине 1980-х Видов много снимался в Югославии, куда с легкостью выезжал, женившись на гражданке этой страны. Следом состоялись очередное знакомство в итальянском доме американского актера Ричарда Харрисона и новый брак уже с гражданкой Соединенных Штатов, который открыл прямой путь за океан, а поначалу — и в престижную тамошнюю киноиндустрию. В «Красной жаре» Олег Борисович ассистировал Арнольду Шварценеггеру, в «Дикой орхидее» работал вместе с Микки Рурком и Жаклин Биссет.
В одном из американских видеоинтервью Видов глубокомысленно изрек: «Каждый человек должен исходить из своей правды». Можно ли данный тезис оспорить? Можно, но кому теперь это нужно…
«Вообще он был парень такой настоящий, без капризов, без фокусов, без претензий!» — вспоминает одна из его партнерш по съемочной площадке, и в это легко веришь. Замечательный актер и красивый человек Олег Видов вознамерился подменить предуготованную ему судьбу, и нечто подобное, кажется, удалось. Незадолго до ухода из жизни он прочитал с экрана собственное, по всему видать, стихотворение:
Все мы белые искры,
Мы осенние звезды —
Пролетаем и гаснем
В мире наших надежд.
Закономерно, что он мало кому дорог и нужен в Америке, зато на Родине девушки любовно пересматривают его лучшие киноработы, модники учатся у него одеваться и держать спину, а всадники — держаться в седле, сохраняя на полном скаку лучащееся обаяние и добрую улыбку.