18.04.2023
21 апреля в «Крокус Сити Холле» состоится большой концерт, приуроченный к юбилею певицы. Собеседник «Культуры» — народная артистка России, обладательница и многократный лауреат премий «Золотой граммофон», «Муз-ТВ», «Песня года» — Валерия.
— Ваша официальная дискография, некогда весьма пульсировавшая и не дававшая ощутимых сбоев, с недавних пор словно застопорилась. Когда порадуете новым студийным альбомом?
— На самом деле необходимое количество песен, которыми можно было бы укомплектовать альбом, записано. Мы с Максимом Фадеевым проделали в этом направлении большую работу. Но в итоге, по здравом размышлении, решили альбом не издавать, а выпускать материал отдельными треками. Поскольку сегодня большого смысла предлагать песни именно в альбомном формате, по-моему, нет.
Времена изменились. Еще сравнительно недавно люди мыслили более масштабными, «альбомными» категориями, и мы старались на такие запросы публики соответствующим образом реагировать — выпускали программы, где композиции были связаны между собой некой сквозной сюжетной линией. А сейчас в данной отрасли все происходит стремительно — наступило время, если можно так выразиться, «шоубиз-фастфуда». Музыка и производится, и потребляется очень быстро. Поэтому, выпуская полноформатный альбом, приходится быть готовой к мысли, что жизнь у него будет такая же короткая, как и у отдельно взятого трека.
Думаю, это связано с техническим прогрессом. С одной стороны, музыкальный альбом — вещь хорошая, полезная. Ее приятно подержать в руках, иметь в собственной коллекции. С другой — всеобщая доступность интернета позволяет вбрасывать в сетевые недра огромное количество мусора.
Удешевилось само производство. Если раньше, для того чтобы качественно записать композицию, необходимо было воспользоваться услугами нескольких профессиональных студий, на которые к тому же нужно было еще попасть, предварительно записавшись, то сегодня даже никакой аппаратуры не нужно: сиди себе и буквально на коленке, при помощи лэптопа, создавай вполне удобоваримый эфирный материал. Создание трека перестало быть драгоценностью, вот в чем проблема.
Поэтому хорошо, что есть возможность выступать: на концертах ты волен делать все, чего твоя душа пожелает, — например, исполнять произведения, которые, с чьей-то легкой руки, сегодня считаются неформатными. Ты вправе жонглировать самыми разными жанрами, чего на радиостанции тебе сделать не позволят. Ты контролируешь общую ситуацию, за что, кстати, зритель тебе особенно благодарен. Он это ценит.
— А как вы сами чувствуете, какая песня «выстрелит» в тот или иной конкретный момент? Существует ли рецепт зрительской любви?
— Если бы все знали формулу успеха, то все поголовно были бы успешными, не так ли? (Улыбается.) Хотя сейчас нейросеть вполне способна создать некий универсальный хит. Сочинить, сыграть и спеть универсальным голосом. Например, сейчас мне присылают демозаписи, напетые нейросетью.
Но загвоздка в том, что пусть такая «композиция» и в состоянии суммировать все то, что создано человечеством, и выдать некий усредненный вариант — да только кому это нужно? Нейросеть, в отличие от человека, не может творить. У человека, невзирая на все технологические новшества, все равно остается куда больше шансов отличиться.
— Наверняка у вас нет отбоя от предложений исполнить ту или иную песню от начинающих авторов. Каковы критерии отбора?
— Песня должна мне подходить — по смыслу, настроению, содержанию. Ну не могу я петь о том, что бы шло вразрез с моей собственной биографией. Понятно, что артист играет роль, но то обстоятельство, что он поет о несчастной любви, вовсе не должно означать: в данный конкретный момент у него все плохо. Но все равно, так или иначе, мне хочется петь о том, что было в моей жизни, что я испытала, наблюдала и так далее. И идти наперекор собственному мироощущению мне претит. Мне просто никто не поверит.
Есть несколько составляющих для того, чтобы песня состоялась. Помимо самого материала (а он должен быть изначально безупречен, с точки зрения исполнителя), песня должна совпасть с внутренним состоянием артиста — образом, историей и, что крайне важно, со временем. Ведь есть песни, которые запаздывают, и те, которые опережают, — в обоих случаях такие вещи не выстреливают…
А насчет того, что много присылают, абсолютно верно. Но и здесь порой перебарщивают. Вот, например, выступила я с концертом романсов, после чего меня буквально завалили композициями, созданными в этом жанре. Думаю: да зачем мне это? Мне это совершенно ни к чему. Это уже пройденный этап, я все время предпочитаю в творческом смысле двигаться дальше.
— В вашей биографии был и англоязычный период, весьма удачный, на мой взгляд. В частности, вы сотрудничали с Робином Гиббом, одним из участников великих The Bee Gees. Но почему-то складывается впечатление, что наших артистов «там» все равно никто не ждет…
— Совершенно верно. И это нормально. У них там своя, десятилетиями сложившаяся музыкальная индустрия, свои правила. А кто мы — да просто пришлые ребята и девчата, не более того. Хотя возможности и шансы отличиться все равно есть: если ты предлагаешь интересный материал и тебе есть что сказать, на тебя обратят внимание.
Что же касается моего англоязычного опыта… Думаю, мы эту историю недокрутили, недожали, потому что я была уже взрослым человеком с тремя детьми: я не имела морального права ломать их жизни, привезти в Лондон, вырвать из привычной среды обитания. Да на каком основании? Просто потому что их маме захотелось реализоваться? Это было бы бессовестно, согласитесь. Я к этому внутренне не была готова.
Но все-таки тот эпизод моей творческой биографии не прошел бесследно. Мы попали в чарты, выступали в Ройал Алберт-Холле, раздали массу интервью профильным изданиям — я не чувствовала себя пришлым новичком, меня воспринимали с уважением.
— Вы упомянули про лондонский Алберт-Холл. Помимо него, знаю, выступали и на других зарубежных топовых концертных площадках. Ощутима ли разница в том, как вас встречали там и принимают здесь?
— Наши зрители — теплые, родные, которых никогда в жизни ни на кого не променяешь. Они тебя знают, они — часть твоей жизни, а я — их. А за рубежом ты все равно остаешься новым человеком. Но, возможно, именно поэтому они не сдерживают своих эмоций, тем самым как бы отпуская тебя на всю катушку. Не исключено, это связано с тем, что на Западе сама поп-культура иная, воспитанная и вскормленная десятилетиями. Иная модель поведения, понимаете, о чем я?
Мне кажется, в конечном итоге мир спасет доброта. Причем доброта — как одно из проявлений душевной красоты. Страдают сейчас все люди, вне зависимости от географической точки на карте. Но необходимо, как мне представляется, жить в согласии со своей совестью, что бы ни происходило. Фокусироваться надо на доброте, и музыка, возможно, как ничто другое, способна помочь обрести человеку внутреннюю гармонию. Песни должны быть умные, глубокие, человечные.
— В современном шоу-бизнесе, отчаянном, а порой даже жестоком, не так-то просто найти такую песню, не находите?
— Конечно. Но если говорить именно о себе, я, слава Богу, сегодня вольна петь то, что хочу. Да, возможно, какие-то песни, что я сейчас исполняю, услышит меньшее количество людей, чем мне, допустим, хотелось бы — да не будет в пику пресловутому интернету сие сказано.
Но я в творческом смысле счастлива просто потому, что свободна. Если какая-то моя песня не получает той радиоротации, которую, по моему мнению, заслуживает, — ничего страшного. Я свыклась с мыслью, что многие премии, за вручением которых некогда пристально следила, обмельчали. И «Грэмми», и «Оскар»… все как-то мимо. Порой до тошноты доходит: все эти их нововведения, правила, чушь несусветная. Если раньше на сцену выходили гении, чуть ли не боги, то сегодня — просто неплохие музыканты, не более того. И то — в лучшем случае…
— В песне группы ABBA Thank You For The Music есть такая фраза: «Mother says I was a dancer before I could walk, she says I began to sing long before I could talk» (Мама говорит, что я начала танцевать прежде, чем научилась ходить, а петь — раньше, чем говорить»). Это ваша история?
— Абсолютно (смеется). Мама говорила, что первую мелодию я напела, когда мне было десять дней от роду. Это была попытка воспроизвести фрагмент «Чижика-Пыжика», причем совершенно отчетливо. Я росла в музыкальной семье, вокруг меня постоянно звучала музыка.
Поэтому буквально с рождения стремление петь и играть во мне было столь же естественным, сколь дышать. Я даже не предполагала, что в мире существуют другие профессии. Всегда знала, что буду музыкантом. И я очень рада, что судьба распорядилась именно таким образом. Я реализовала свою мечту — а разве можно пожелать себе чего-то большего и лучшего?
Фотографии: Александр Авилов/АГН Москва и Михаил Метцель/ТАСС.