14.02.2023
Двенадцатого февраля на 79-м году жизни скончался великий режиссер и педагог, народный артист России Вадим Абдрашитов.
«В детстве я увлекался всем подряд, — признавался Вадим Юсупович в интервью «Искусству кино», — меня интересовали точные науки, много читал, фотографировал и при этом параллельно занимался в актерской студии при ТЮЗе в Алма-Ате. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не полет Гагарина… Тогда начался ажиотаж вокруг космонавтики, и я решил, что космос — ракеты, физика — это то, что мне нужно. Досрочно окончил школу и в 16 лет поехал в Москву».
Вскоре студент МФТИ осознал, что его призвание — режиссура, но далеко не сразу оказался на пире муз, а «перевелся в химико-технологический, где была мощная любительская киностудия — снимал институтскую хронику, монтировал, очень много читал, смотрел фильмы, ходил в театры… и три года отработал по первой специальности на Московском электроламповом заводе: начал инженером, закончил начальником большого цеха». В семидесятом он пришел в последнюю мастерскую Михаила Ромма и снял дебютный, творчески зрелый семиминутный «Репортаж с асфальта», который мастер собирался вставить в свой фильм, но не успел — год спустя учителя не стало. Бескомпромиссное завещание о манипулировании массовым сознанием было перемонтировано и выпущено под сусальным заголовком «И все-таки я верю…».
Оценив курсовую — и единственную комедийную — работу четверокурсника «Остановите Потапова!», Юлий Райзман предложил защитить ею диплом и проститься с альма-матер, поступить на «Мосфильм» и сделать полный метр. Упорный перфекционист вновь не изменил себе — за год перечитал более двухсот сценариев, пока не воскликнул «мое!». Это была киноповесть вгиковского выпускника Александра Миндадзе о советской адвокатессе, ощутившей себя в духовном вакууме по контрасту с жизнью подзащитной.
Так сложился самый продуктивный кинотандем — за двадцать лет соавторы выпустили одиннадцать лент, каждая из которых остается актуальной по сей день.
«Картины о современности снимать сложно, я мало знаю таких охотников, и это позволяло нам с Миндадзе существовать почти без конкуренции», — вспоминал он в беседе с «Российской газетой». Мало кто был способен высказаться о насущном дне столь емко, метафорично и кристально ясно.
В дебютном «Слове для защиты» Абдрашитов и Миндадзе предъявили творческий метод: тандем делал моментальный снимок частной житейской катастрофы и подвергал коллизию пристальному психологическому расследованию. Вернее, катастроф случалось несколько, минимум две: одна в — толще обыденности, другая — в душе персонажа.
Точно выбранная, прочувствованная и прожитая дистанция позволяла совмещать внутреннее проживание и внешнее переживание в абсолютном, голографическом объеме. Вот следующая лента, «Поворот»: молодожены насмерть сбивают старушку; пытаясь избежать уголовной ответственности, интеллигентный герой обременяет совесть малодушием, ложью, а главное — получает в «приданое» соучастника и свидетеля падения — юную жену.
Не менее жестокое испытание выпадает герою «Охоты на лис». Рабочего избивают хулиганы, один из молодчиков оказывается за решеткой. Переживая, что испортил мальчишке жизнь, работяга начинает посещать его в колонии. Пытается понять, «достучаться», взять на поруки, но в итоге зверски избивает парня (мощный финал вырезала цензура): советские генерации «правильных» массовых человеков звереют и взаимоуничтожаются на узкой дорожке личной ответственности. И с этой дорожки никому не свернуть — понимает следователь прокуратуры в «Остановился поезд», только его «правду» никто принять не хочет: в России человек человеку — не указ и не закон, а знак вопроса, который может оказаться последним, роковым. Как, например, «Плюмбум», решивший искоренить все зло в собственном городе. Закономерно жертвой подростка-хунвейбина становятся жертвы досадных обстоятельств, включая его отца и невинную душу-одноклассницу. Страшный финал снимался в день Чернобыльской катастрофы. Совпадение? Бывают странные сближенья, и именно в них абдрашитовский кинематограф достигал высшей поэтической силы, никогда не отрываясь от земли.
Естествоиспытатель Абдрашитов не отрывался и от персонажей, не срывался в обобщения и липкое морализаторство, искал неудобную правду, избегал правдоподобий: «Я с символами не работаю — когда появляются символы, уходит образность как категория… — рассказывал режиссер Газете.ru. — Для того чтобы рассказ вышел рельефный и четкий, персонажей нужно поместить в спрессованную, экстремальную ситуацию, ситуацию испытания, жизненно важного поворота, который максимально проявляет характеры. экстремальные обстоятельства являются лишь мощной пружиной, которая раскручивает часовой механизм действия… Сейчас я понимаю, что профессия режиссера заключается не только, даже не столько в том, чтобы непременно снять вот именно таким образом этот эпизод, этот фильм, а в том, чтобы не сломать его, когда он складывается, прислушаться к нему, и мы всегда этим занимались. Вот написаны какие-то реплики героя, приходит конкретный актер, который будет его играть — нужно прислушаться, как эти реплики ложатся именно на этого актера, часто выясняется, что для органичности надо что-то поправить. Мы с Миндадзе продолжали работать над сценарием и во время съемок… Тут задача — прислушаться к обстоятельствам и использовать их на благо замысла. Естественно, речь не идет о компромиссах, которые опровергали бы то, ради чего ты отправился в это плавание, но понять дыхание реально идущей картины просто необходимо. Наверное, только тогда она сама услышит и автора, и жизнь вокруг».
Главная страница творчества открылась «Парадом планет» — самой открытой, чуткой и нежной картиной мастера, в которой мужики, убитые условным противником на военных сборах, решают не воскресать, а отправиться в «самоволку» и навестить посмертные миры, где их нет — лимбы одиноких дам, стариков и светил… Эта одиссея открывает серию зачарованных странствий в шедеврах перестроечной поры — «Армавире», «Пьесе для пассажира», «Времени танцора» и «Магнитных бурях» — пророческих лентах, по сию пору смотрящих в нас.
С 93-го, не вписавшись в болото «продюсерского кинематографа» и мелководье артхауса, художник сосредоточился на преподавательской работе во ВГИКе и там не остался в стороне от общественного служения — благодаря инициативе и многолетней борьбе мастера абитуриенты получили возможность претендовать на второе бесплатное высшее режиссерское образование…
«То, что происходит с российской культурой — мировая тенденция, — отмечал Вадим Абдрашитов в разговоре с «Российской газетой». — «Оскара» сейчас вручают не за киноискусство, а за кинопроизводство: продукт должен быть универсален, удобен для потребления, должен приносить большую прибыль… Процесс этот расширяется, и возникает вопрос: а может, это все нормально? Может, кинематограф просто пережил пору духовных поисков, когда он размышлял о своем призвании, обдумывал жизнь, впадал в романтизм, в неореализм, накатывали «новые волны», а сейчас он «повзрослел», и надо зарабатывать деньги. Он же возник как аттракцион, балаган на рынке, и теперь блудный сын возвращается на ярмарку». Надолго ли? «Сейчас главный человек — продюсер. Чтобы вернуть качество отечественному кинематографу, необходима полнокровная художественная идея, и чтобы режиссер оставался с картиной один на один, был Автором… Я-то абсолютно уверен, что вообще киноязык как таковой еще не собрался. Кино — искусство молодое. В буквальном смысле этого слова».
Интервью, фрагменты которых использованы в тексте, доступны по ссылкам:
https://rg.ru/2023/02/13/poslushaem-abdrashitova.html
https://www.gazeta.ru/culture/2019/10/21/a_12768650.shtml
https://kinoart.ru/interviews/my-ne-borolis-ni-s-sistemoy-ni-za-dushi
Фотографии: АГН Москва; (на анонсе) Кирилл Зыков / АГН Москва.