18.01.2023
Материал опубликован в августовском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».
Выставка «Россия в ее иконе. Неизвестные произведения XV — начала XX века из собрания Игоря Сысолятина» не только познакомила отечественного зрителя с одним из самых масштабных и при этом неизвестных широкой публике собраниий, но и отразила, по сути, исторический путь великолепной русской иконописи.
Уникальная коллекция включает в себя более тысячи предметов. Как рассказывает Игорь Сысолятин, его увлечение началось с образов XIX века. Особенно привлекали поначалу те, что были написаны в Палехе и Мстёре. География и хронологические рамки постепенно расширялись. Появлялись более древние и редкие иконы, а вместе с ними — произведения церковного искусства с удивительным провенансом, иллюстрирующим сложную историю страны. На выставке в Музее русской иконы были представлены 320 экспонатов, и многие из них зрители видели впервые. Название экспозиции, как рассказывает в каталоге куратор Александр Преображенский, отсылает к известному очерку князя Евгения Трубецкого, к «идее тесного переплетения судеб страны и ее искусства как отражения исторического и духовного бытия русского народа».
Действительно, в XIV столетии после ордынского нашествия Русь обретала себя заново, восстанавливала связи с Византией, и это предчувствие ренессанса нашло закономерное отражение в религиозном искусстве. Трубецкой писал: «Посмотрите на икону начала и середины XIV века, и вы ясно почувствуете в ней, рядом с проблесками национального гения, эту робость народа, который еще боится поверить в себя, не доверяет самостоятельным силам своего творчества… Даже иконы русских святых — князей Бориса и Глеба — в петроградском музее Александра III воспроизводят не русский, а греческий тип… Теперь всмотритесь внимательнее в иконы XV и XVI веков, и вас сразу поразит полный переворот. В этих иконах решительно все обрусело — и лики, и архитектура церквей, и даже мелкие, чисто бытовые подробности. Оно и неудивительно. Русский иконописец пережил тот великий национальный подъем, который в те дни переживало все вообще русское общество».
На выставке можно было увидеть несколько образов XV столетия, что является большой редкостью для частных собраний. Тут представлено «Распятие» рубежа XV–XVI веков с необычной историей. В 1929–1932 годы в Германии, Великобритании и США проходила организованная Игорем Грабарем большая выставка русских икон. Знаменитый реставратор стремился познакомить западную публику с древнерусскими шедеврами, хотя имела место и более прагматическая цель — выручить денег: советское государство испытывало серьезные финансовые трудности (по этой же причине за границу «с молотка» продали многие ценные предметы западного искусства). Немцам наши иконы показывали в Кёльне, Гамбурге и Мюнхене. Об успехах выставки Грабарь жене сообщал: «Ничего подобного мы, конечно, и сами в России еще не видали, и вот нужно же было в Германию приехать, чтобы это увидать… Вообще иконы производят прямо потрясающее впечатление».
«Распятие» демонстрировалось в Лондоне, некоторых городах США и в итоге так и осталось за границей. Лишь несколько лет назад икону удалось обнаружить и возвратить в Россию.
Аналогично вернулся на родину образ второй половины XVI века с ликами новгородских святых епископов Никиты и Иоанна. Когда-то эта работа неизвестного, но очень талантливого богомаза принадлежала московскому коллекционеру, знатоку церковного искусства, купцу-старообрядцу Егору Егорову. В 1917 году тот был убит у себя в особняке в Салтыковском переулке (скорее всего с целью ограбления). Впоследствии икона некоторое время хранилась в Третьяковской галерее (на это указывает инвентарный номер на обороте), но в 1930-е была продана за границу, оказавшись в собрании американского промышленника Джорджа Ханна. И все-таки спустя десятилетия вернулась в Россию.
Среди образов XVI века важное место в экспозиции занимали те, что были написаны по заказу Строгановых — связанная с этими промышленниками иконопись вылилась в создание целой школы («строгановской»). Особенно примечательна икона Святой Троицы, написанная мастером Михаилом, о жизни которого ничего неведомо. Александр Преображенский отмечает: иконописец мог быть связан «с первой генерацией строгановских мастеров — носителей крепкой провинциальной традиции, но принадлежал уже к следующему поколению, прошел столичную выучку и превратился в «домашнего» иконописца Строгановых». Этот образ рубежа XVI–XVII столетий, по-видимому, входил в предназначавшийся Благовещенскому собору в Сольвычегодске ансамбль аналойных икон. «Строгановская школа» знаменовала собой постепенное сближение нашего религиозного искусства с западной ренессансной традицией.
Реалистические тенденции проявились в произведениях царских изографов Оружейной палаты. Со второй половины XVII века это направление в нашей иконописи стало ведущим. В коллекции Игоря Сысолятина есть серия икон Спаса Нерукотворного, где воспроизведены композиция и стиль одноименных изображений Симона Ушакова. Причем на одной из работ стоит подпись мастера Василия Козмина. Как пишет в своей статье Александр Преображенский, сей автограф оставил, вероятно, большой мастер из Костромы, не раз работавший с прославленным старшиной тамошней артели Гурием Никитиным.
Важнейшей частью церковного искусства XVIII века стали иконы, испытавшие на себе влияние барокко и рококо. Образ мучеников Никиты и Иоанна Воина, по словам Преображенского, по-видимому, был исполнен московским мастером 1720–1730-х Иваном Александровым, о чьей деятельности не осталось никаких (помимо подписных произведений) документальных свидетельств. Посвященная большим праздникам и избранным святым икона 1734 года подписана неким Иваном Максимовым, жаль, что другие его автографы исследователи пока не встречали.
Среди новооткрытых имен — мастер из Кинешмы Петр Ананьин (его творчество прежде было неизвестно), а также знакомый специалистам по архивным документам Дмитрий Гоголицын, великоустюжкий иконописец рубежа XVIII–XIX веков. Икону последнего, созданную в 1804 году, можно было также увидеть на выставке.
Представленный здесь образ Богоматери с младенцем не подписан, но, как утверждает Преображенский, обладает большим сходством с церковной живописью Владимира Боровиковского. Несмотря на необходимость дальнейших исследований, можно предположить: это — ранняя работа прославленного живописца либо произведение неизвестного мастера, принадлежавшего к той же творческой среде.
В коллекции Игоря Сысолятина есть и старообрядческие реликвии, в том числе созданные в Москве. Изображение Богоматери «Живоносный источник» было, вероятно, написано художником, связанным с Преображенским кладбищем. Судьба данной иконы несколько необычна: после революции она пребывала в одной из катакомбных общин. Также на выставке можно увидеть произведения, написанные в иных центрах древлего благочестия, например, в Павлово-на-Оке и Невьянске.
На восприятие иконы, которую со временем стали рассматривать как реалистическое изображение сакральных событий, неизбежно влияло распространение светской живописи. В XIX столетии академический стиль иконописи обрел популярность, а одной из самых известных артелей стала фамильная мастерская под началом Василия Пешехонова, более десяти лет писавшего мерные иконы для всех новорожденных младенцев венценосной семьи. Этому объединению заказывали также иконостасы для храмов Валаамского монастыря, Русской духовной миссии в Иерусалиме и даже кафедрального собора в Токио (впоследствии сильно пострадавшего во время землетрясения). В 1856-м Пешехонову было пожаловано звание поставщика двора его императорского величества. На выставке есть произведения, созданные иконописцами из этой мастерской.
Иконы рубежа XIX–XX веков испытали на себе влияние модерна. В экспозиции представлены реплики работ Виктора Васнецова, выполненных для Владимирского собора в Киеве. Также здесь можно увидеть подписные иконы Николая Емельянова, в том числе — триптих с изображением Серафимо-Понетаевской Божией Матери «Знамение», недавно демонстрировавшийся на особой монографической выставке в Музее имени Андрея Рублева. Образ был некогда заказан последней императорской четой в качестве дара ктитору Феодоровского собора, близкому другу царской семьи полковнику Дмитрию Ломану.
Все вышеперечисленное — лишь малая часть представленных на выставке произведений церковного искусства.