16.06.2022
В прокат выходит якутский вестерн «Холодное золото». В его центре — история банды Павлова, промышлявшей на территории Якутии в 1942-1943 годах. «Культура» поговорила со сценаристом кинокартины.
Осенью 1942-го председатель стремительно беднеющего якутского колхоза Егор Павлов собрал местных жителей и позвал их в новую жизнь. Суть этого «приглашения» заключалась в том, что надо было бежать в тайгу и там готовиться к вооруженному восстанию против СССР. Но его поддержало человек десять — двенадцать. Тогда Павлов решил, что увеличить состав своего отряда он сможет за счет зэков, которых освободит из ближайших колоний.
Однако нападать на хорошо охраняемые лагеря оказалось проблематично. А вот грабить прииски или оленеводческие хозяйства — легко и доходно. Поэтому вскоре банда Павлова превратилась в настоящий кошмар для всего региона…
Идея снять картину о банде Павлова пришла в голову якутскому режиссеру Петру Хики, а сценарий написала Любовь Борисова, чей фильм «Надо мною солнце не садится», стал лауреатом 41-го ММКФ, а также нескольких международных фестивалей.
— Любовь, давайте для начала о вас поговорим. Есть ли у вас какие-то детские или подростковые воспоминания, связанные с кино?
— Очень хорошо помню видеоманию, которая началась в девяностых. Я жила в якутском селе, и мы смотрели все подряд, все голливудские фильмы. У нас даже особая система была: соседский мальчишка бегал по домам, узнавал, кто какие кассеты взял в видеопрокате — и мы этими кассетами обменивались. В итоге один фильм смотрела вся улица (смеется).
— А как вы попали в кино? Я знаю, что вы работали в банке, который в честь своего юбилея объявил внутрикорпоративный конкурс короткометражек…
— Начнем с того, что я из творческой семьи. У меня мама режиссер театра, папа — кузнец, народный мастер. Так что я театральный ребенок, ездила на гастроли вместе с театром. И всегда знала, что банк — это временно.
— Но после школы вы не пытались получить какую-то творческую профессию?
— Так ведь был конец девяностых, времена сложные. Все шли учиться или на юриста, или на экономиста, чтобы стабильность была финансовая. И мои родители взмолились: «Куда угодно, только не в культуру, там денег нет. Тебе же будет лучше, если в банк работать пойдешь». Вот я и пошла.
— Так что же случилось на банковском конкурсе короткометражек?
— Я сняла для него две короткометражки. И они всем так понравились, что начались разговоры: «А не снять ли тебе полный метр?» Я всерьез начала готовиться, написала сценарий и пришла с ним в небольшую киностудию. И, конечно, мы ничего не сняли (там целое фэнтези было), но это знакомство привело к тому, что зимой я уже участвовала в съемках настоящего сериала. И после него поняла, что из банка пора уходить.
— Вам повезло!
— Да, но это все типично для якутских киношников. Когда у нас кто-то из новичков появляется, его сразу же берут в оборот. Нас же мало…
— Я заметила, что все якутские кинематографисты друг другу помогают: вполне состоявшийся режиссер может работать монтажером на проекте своего друга…
— Так мы же все фрилансеры и универсалы. Каждый сам себе режиссер, сценарист, оператор и монтажер. Во всех ипостасях можем работать. Так что, конечно, помогаем друг другу. И всегда подстраиваемся под ситуацию. Есть бюджет — нормально будем снимать, нет — работаем по старинке, то есть без денег (улыбается).
— Вы, кстати, тоже универсал. Работаете как сценарист, режиссер, монтажер, продюсер… И все-таки, что самое интересное?
— Да все интересно. Одно надоедает, берусь за другое. Лишь бы не было скучно!
— О «Холодном золоте»: меня поразило, что эта абсолютно брутальная история написана женщиной…
— Мы на самом деле с Петей писали. И еще историк-консультант у нас был. Вместе обсуждали, придумывали, спорили. А идея как раз была Петина, он с ней ко мне пришел. Я отказалась сначала (мне лень было), а потом согласилась. И не жалею.
— Вы такой открытый, жизнерадостный человек! А у фильма мрачные, трагические интонации…
— Да круто же себя в новом жанре попробовать! Это же профессиональный азарт. Хотя я и раньше в жанровых фильмах работала, но только как монтажер. Просто жанры другие были.
— Я заметила, что большинство ваших персонажей — мужчины. Не только в «Холодном золоте». Почему?
— Не знаю, это как-то само собой получается. Хотя, может, все дело в том, что мужские персонажи больше ошибок делают (смеется). И из-за этого драматургическая основа становится более интересной. Если все герои мудрыми будут, то и ошибаться никто не станет. И фильм не сложится.
— В основе «Холодного золота» реальная история?
— Да, мы сначала собирали факты, тщательно их изучали, а потом я сделала первую версию сценария. И она была очень скучной, как статья из энциклопедии. В итоге мы решили про тот сценарий забыть и начали все сначала…
— Добавили пару придумок?
— Да, но основные события нам удалось сохранить! И, кстати, зрители, видевшие фильм и знакомые с историей банды Павлова, сказали, что мы все правильно сделали, ничего не приврали. И что все именно так и было (смеется).
Хотя мы много что придумали. Но вот открывающая сцена — ограбление прииска — абсолютно реальна. И мы ее воссоздали практически документально: взяли описание осады и просто ее ускорили (на самом деле она была очень долгой). Или Шестипалый — тоже реальный персонаж. Только в действительности у него было по шесть пальцев на каждой руке. А наш гример представила, что ей придется каждый день приделывать лишний палец — и ей стало грустно. Поэтому она предложила, наоборот, четыре пальца убрать — чтобы было всего 6 на обеих руках. Мы и согласились.
А так, конечно, всегда интересно взять реальную историческую деталь и вокруг нее, как пазл, начать собирать какие-то недостающие элементы.
— «Холодное золото» называют якутским вестерном. Согласны с таким определением?
— Мы говорим «истерн» (улыбается). То есть не западный, а восточный. Специально термин придумали. Еще была версия «нордерн» — северный.
— Для якутского кино это своего рода эксперимент?
— Да, такого у нас еще не было. Хотя в советское время на якутском материале что-то снималось, «Тайна предков» к примеру. Но там был московский продакшн.
— На какую аудиторию вы рассчитываете? На якутскую или на общероссийский прокат?
— Мы, когда снимаем, всегда ориентируемся прежде всего на якутского зрителя. А дальше — как повезет.
— Как вам кажется, в чем секрет так называемого «якутского чуда»?
— Там куча факторов. Язык, островное мышление… Для нас все, что за пределами республики, как бы другая планета. И мы хотим, чтобы все, что есть у вас, было и у нас. Только немного другое, свое. И это отражается и в музыке, и в кино — да в чем угодно. Такая вот у нас страсть (смеется).
— А в чем основная проблема якутской кинематографии?
— Да как сказать… Объемы и качество вроде бы растут, но денег все равно не хватает. Хотелось бы чуть подороже снимать — и качественнее. Но пока есть то, что есть.
А вообще мне кажется, что у якутского кино три пути развития. Один из них смотрит «ввысь», то есть в сторону фестивалей. Второй хочет развиваться вширь, ориентируясь на широкий прокат. И в этом случае надо делать более универсальный продукт и менее якутский. А третья дорога — продолжать работать для якутского зрителя. И этот вариант мне нравится больше, потому что потолка у него нет: про себя любимого можно снимать до бесконечности…
— Но ведь в таком случае бюджет всегда ограничен: средние сборы якутского жанрового фильма — 7-8 миллионов рублей. Значит, снимать дороже 3-4 миллионов просто невыгодно…
— Тут дело не в бюджете даже. Вот у нас не так давно «Тыгын Дархан» вышел (режиссер Никита Аржаков. — «Культура»). И это очень дорогой фильм, масштабный, но понять и оценить его могут только якуты. Потому что это наша история, наша культура. И задачи, чтобы он окупился, в данном случае не было.
А бюджет… Да не про него речь. Сколько есть денег, так и будем снимать. Есть бюджет — подороже снимем. Нет — бесплатно все сделаем…
— Но, как вам кажется, якутскому кино удастся выйти за пределы своего региона?
— Со временем, наверное, удастся. Но это долгий путь. Хотя, знаете… Со своим фильмом «Надо мною солнце не садится» я ездила по всему миру, была на десятке фестивалей. В итоге мы получили призы зрительских симпатий в Москве, в Германии и в Китае. А ведь я снимала для якутского зрителя, никаких попыток адаптации не делала. Так я поняла, что адаптировать и не надо. Если у тебя получится хороший фильм, его везде примут и поймут.
— Представьте, что на якутское кино стали выделяться большие деньги и каждый фильм получает бюджет среднестатистического российского блокбастера — 100-200 или даже 300-500 миллионов рублей…
— Да у нас и людей-то не хватит (смеется). Нет, один проект мы, конечно, потянем: будем его год снимать, сделаем так, чтобы все наши киношники на нем работали… Но если каждый фильм будет с бюджетом в 300 миллионов… Мы пока не готовы работать с такими объемами.
—После ухода из наших кинотеатров большого Голливуда начались разговоры о том, что качество российского кино может заметно ухудшиться. Ведь нашим кинематографистам конкурировать теперь больше не с кем, а зрителю не из чего выбирать, так что теперь он пойдет в зал на что угодно…
— Нет-нет, зритель всегда требователен. По крайней мере, якутский. Он халтуры не потерпит. Нет Голливуда, есть Голливуд — не важно. Увидит какую-то мелочь, зацепится за нее, и начнет возмущаться: «Нет, не бывает так, приврали, плохое кино! Не снимай так больше!» Так что халтурить в любом случае не получится.
«Холодное золото» в прокате с 16 июня
Фотографии предоставлены пресс-службой кинодистрибьютора "Самокат". Фотограф Павел Слабов.