16.06.2022
Завершающей нынешний театральный сезон премьерой в столичном Театре оперетты стала первая постановка мюзикла Максима Дунаевского «Каприз императрицы» — пьеса про времена Елизаветы Петровны оказалась на удивление актуальной и созвучной текущим реалиям.
Пьеса Дмитрия Иванова и Владимира Трифонова словно специально написана как иллюстрация к топовым политическим событиям текущего года — при том, что речь в ней идет о середине 18 века, о взбалмошной, но, в сущности, доброй царице Елизавете, о русских ученых Михаиле Ломоносове и Дмитрии Виноградове, о создании русского фарфора. Но ожидаемо на первый план в ней выходят иные темы — соперничества с Европой, всегдашнего и системного взаимонепонимания с «нашими западными партнерами», обидного для русских отношения европейцев к ним как к отсталым варварам, обидного же на первых порах подражательства самих русских всему европейскому, как следствие, желания «бить врага на его же территории» — превзойти Европу в своей европейскости, доказать, что Россия — не менее Европа, а может быть и поболее, чем те же Пруссия, Франция или Англия (послы именно этих стран действуют в пьесе).
Эти фундаментальные мотивы показаны через всего один исторический эпизод — иностранные послы на костюмированном бале-маскараде не то в Петергофе, не то в Царском Селе укоряют императрицу, что все изыски русской кухни поданы у нее на заграничной посуде, преимущественно европейской, а своего порцелана в стране делать не умеют: какая же она после этого Европа? Обидное замечание заставляет Елизавету Петровну призвать для решения проблемы (да как всегда у русских, аврально, в кратчайшие сроки, к следующему же балу) великого Ломоносова, а тот представляет царице молодого ученого-химика Виноградова, который, по его мнению, наилучшим образом может справиться с поставленной задачей. Заняться научно-производственными изысканиями царица велит Виноградову на мануфактуре князя Собакина — там будущий создатель русского фарфора встречает крепостную танцовщицу Аленку, влюбляется в нее, но и про царское задание не забывает. Фарфор у него выходит славный — только вот достижение его, вместе с суженой, пытается у него украсть княжеский сын Савка — как и полагается русскому аристократу, глуповатый, но наглый бездельник. Однако в финале все заканчивается хорошо — подлог раскрыт, императрица награждает изобретателя, и он воссоединяется с любимой, которую из крепостной зависимости ему помогает выкупить коллега Ломоносов.
Забавная комическая фабула разворачивается последовательно на фоне двух миров — роскошных апартаментов царских резиденций и дощатых неприглядных строений мануфактуры: и то и другое сценографом Сергеем Новиковым дано поистине с царским размахом — вместительная сцена Театра оперетты дает возможность развернуться, поэтому дворцы более чем торжественны, а мануфактурные сараи более чем убоги, — словом, контраст впечатляет. Не поскупился Новиков и на костюмы — тут и нелепые в своей цветастости и гигантомании бальные наряды с циклопическими прическами-начесами и париками, и эстетичные платья а-ля рюс двух сортов — красные в большинстве сцен и «под гжель» на фарфоровом дефиле, когда перед царицей торжественно-тацевально презентуют достижение Виноградова — первый русский сервиз.
Режиссер Татьяна Константинова сильно мудрствовать и откапывать глубинные смыслы в произведении сочла неуместным. По сути, вся пьеса — это анекдот, в шутливой форме подающий любопытное событие из русской истории. В этом ключе и выдержана вся постановка — с разухабистыми танцами (хореограф Ирина Корнеева), с откровенным осмеянием отрицательных персонажей и всяческим облагораживанием персонажей положительных, с грубоватым, порой прямолинейным юмором, нередко даже со смелыми намеками на день сегодняшний. За них отвечает, как и положено, придворный шут, троллящий то Европу, то собственную русскую знать, включая саму царицу. Например, в одном из монологов шут прямо говорит, что порой не поймешь, царь на престоле или клоун — до того политика идиотская, а дела идут в державе из рук вон… Балаганно-площадная стилистика рисует и не слишком изысканный двор Елизаветы (только тщащийся таковым быть), и неотесанные нравы, царящие между русскими на всех уровнях — даже Ломоносов в пенсне и парике больше походит на архангельского мужика, чем на великого ученого возрожденческого масштаба, а царица — на самодурную и не слишком умную барыньку местечкового розлива, чем на правительницу одной из крупнейших империй на планете.
Образы всех героев получаются поэтому одномерными и прямолинейными: глупцы — глупы, злодеи — злы, положительные персонажи — без изъянов и червоточин. Разве что шут — явление амбивалентное и диалектическое, да сама царица: самодурство у нее премило сочетается с высокими душевными порывами. Но в подобном мюзикле-анекдоте большего, наверное, и не нужно: вообще своей откровенной дидактикой новая работа Театра оперетты может быть обращена абсолютно к любой аудитории — к зрителям всех возрастов. Тем не менее, несмотря на незамысловатость и прямоту, ряд актерских вокально-сценических работ запоминается — Максима Катырева (Ломоносов), Анны Новиковой (Елизавета), Екатерины Кузнецовой (Аленка), Марины Торховой (Танцмейстерша), Никиты Грабовского (Савка), Николая Рубцова (Шут). Вокально особенно состоятельны Катырев и Кузнецова — у первого яркий премьерский посыл, у второй — пленительной нежности сопрано, особенно проявляющее свою прелесть в верхнем регистре.
Музыка Максима Дунаевского отвечает всем жанровым и драматургическим задачам произведения, ярко и выпукло обрисовывая ситуации и персонажей. В то же время нельзя не заметить, что в партитуре не много оригинальных страниц, зато с избытком — общих мест, характерных как для творчества самого композитора, так и для жанра отечественной музыкальной комедии в целом. Кажется, здесь Дунаевский просто честно иллюстрирует сюжет — и делает он это мастерски. Не менее мастерски собирает партитуру и дирижер Константин Хватынец: ведет спектакль динамично, оттого тот пролетает буквально стремительно, музыкальные номера подаются на высоком эмоциональном подъеме — комедия получается не только благодаря драматическому повествованию, но в неменьшей степени — благодаря музыкальному прочтению маэстро.
Фотографии предоставлены пресс-службой Московского театра оперетты.