03.06.2022
В галерее ARTSTORY показывают, как разговаривать со своим внутренним ребенком.
Наташа Шалина — человек мира: родилась и выросла в Сибири, живет в Питере и в Бельгии, выставляется по всей России. Но почему-то до недавних пор ее «персоналок» не было в Москве — причину не может объяснить и сама художница. Впрочем, теперь ее проект представили в столице в галерее ARTSTORY. На выставке «Письма из детства» внимательный зритель увидит знакомых героев — маленьких девочек в платьицах дореволюционной эпохи, кукол и плюшевых медведей со странными взрослыми «лицами», птиц с огромными клювами. Однако нынешняя экспозиция уникальна: как, впрочем, и любая другая у Шалиной. «Я никогда не повторяю свои проекты. У меня есть привычка — люблю закрашивать свои работы. Убивать их, после того как выставка завершилась и остались непроданные вещи. Начинаю думать — а вдруг с ними что-то не так — и закрашиваю», — призналась «Культуре» художница.
Пространство ARTSTORY под руководством Шалиной преобразилось радикальным образом. Главный зал отдали под большие картины, на которых изображены героини начала прошлого столетия — времени красивого и чуть-чуть тревожного, но все-таки обманывающе уютного. «Я с детства почему-то мечтала родиться в начале XX века. По маминой линии мои предки были поляками, во второй половине XIX столетия их сослали в Сибирь. У себя в Варшаве они жили очень богато. Возможно, мне подсознательно хотелось представить себя выросшей именно в такой — польской дворянской семье», — рассказывает художница.
Надо сказать, под чары эпохи рубежа XIX-XX веков попало немало творцов. Из относительно недавних примеров — испанский хореограф Начо Дуато, поместивший действие «Щелкунчика» аккурат перед Первой мировой. В итоге прощание с детством, о котором рассказывает балет, приобрело трагичный оттенок: процесс взросления оказался «срифмован» с крушением старого мира. У Шалиной детство — тоже не безоблачное. Ее «Комната страхов» — это зал, окутанный черной тканью, внутри расставлены сетки-ловушки, рядом — старый велосипед, детская коляска, а также деревянные птицы с перевязанными клювами. А в центре — маленькая девочка, сидящая на одной чаше весов: мы словно оказываемся в ее голове, наполненной страхами и фантомами. Откуда-то сверху звучат голоса: художница и ее ученики читают сказку «Черная курица, Или подземные жители» — нравоучительную и мистическую, в которой некоторые обнаруживают масонскую символику.
— Нам навязывают стереотипное восприятие детства — глянцевую картинку, мир в розовом цвете. На самом деле детство — довольно непростое время. Мы делаем первые шаги, падаем, разбиваем коленки. Боимся спуститься с кровати, потому что под ней сидит бабай, который схватит нас за ногу. Не решаемся заглянуть в темную комнату. Первые открытия нередко сопровождаются травмой. И «Черная комната» — это комната детского страха. Почему она наполнена странными образами? Детская фантазия способна по-разному изображать страх. В моих работах часто встречается птица с перемотанным клювом — как маска, отсылающая к чему-то таинственному, непонятному, неизведанному. Это мой собственный «штамп». А сетка — некая опутывающая паутина, которая в детстве тоже может пугать, — говорит Наташа Шалина.
«Черная курица» — один из ключиков к вселенной художницы. Чему учит эта сказка? Отвечать за свои слова. Не обольщаться внезапно свалившимся на голову дарам. А еще она показывает, как по-разному ребенок и взрослый воспринимают чудо. Учитель маленького Алеши счастлив, что в пансионат с визитом приехал директор — ради него чистят дом, готовят уйму снеди, разряжаются в пух и прах. Послушный мальчик Алеша в другой раз тоже бы обрадовался, что его усадили за богатый стол. Но мыслями он уже не здесь: словно предчувствует встречу с подземными жителями — таинственными человечками, обитающими в скрытых глубинах дома. В воображении мальчика обыкновенная курица Чернушка способна оказаться министром целого народа. И что может противопоставить рациональный грубый мир этому волшебству трансформаций?
В детскую вселенную, отметающую все практичное и прямолинейное, погружается и зритель выставки Наташи Шалиной. Второй маленький зал, «Кабинет», — это фантазия на тему запретного пространства, совершенно «взрослой» территории. В европейской литературе нередко встречается фигура ребенка, мечтающего хоть одним глазком взглянуть на отцовский кабинет. Лишенный доступа в сакральное пространство, малыш изнемогает от любопытства, а его воображение рисует диковинные картины. На черно-белых фотографиях вырастают длинные птичьи клювы, с портретов на стенах смотрят оскалившиеся звери, а на столе обнаруживаются баночки с засохшими красками и траурно-черный цветок в плошке: все это мы видим в «Кабинете» Шалиной.
— Детское воображение включает окружающую среду в один большой миф. Например, девочке подарили новое платье, и она так рада, что постепенно добавляет в воображении новые детали. В итоге простой белый наряд превращается в пышный туалет с кринолином. Фантазия ребенка способна сделать из обычной вещи нечто прекрасное и особенное. И Наташа Шалина создает систему триггеров, которые заставляют нас задавать вопросы о своем детстве. При этом название выставки — «Письмо из детства» — отсылает не к бумаге с текстом, но, скорее, рождает образ большой бандероли — с воспоминаниями, ощущениями, объяснениями. Такой шкатулки с драгоценностями, — пояснила «Культуре» Анна Апресян, искусствовед, старший менеджер галереи ARTSTORY.
И это не просто красивая метафора. В коридоре, соединяющем большой и малые залы, развешены деревянные «коробочки». В них, словно в кукольных домиках, сидят вырезанные из дерева героини Шалиной. В одной «комнате» — круглый стол с чашками, в другой — тазик на табуретке, а над ним сушится выстиранное белье. Нарисованная лампа качается под потолком, а в нарисованном окне напропалую льет дождь. Наташа Шалина, мечтавшая стать театральным художником, здесь отдается своей давней страсти. При этом, оживляя «девочек», она стирает четкую грань между одушевленными и неодушевленными «объектами», и вот уже кажется, что куклы, с которыми играют ее героини, на самом деле, такие же «девочки» — просто поменьше. И у всех — одинаково взрослые лица. Словно они предчувствуют те беды, которые готов обрушить на них XX век. А, может быть, просто нельзя на 100 процентов вернуться в детство, и, оглядываясь назад, мы всегда будем сохранять дистанцию между восторженными глазами ребенка и нашим разуверившимся взглядом.
Фотографии предоставлены пресс-службой галереи ARTSTORY.