11.04.2022
В Редакции Елены Шубиной вышла очередная прозаическая работа Аллы Горбуновой «Лето» — книга про подлинную антропологию человека, представляющую собой альтернативу принятой в популярной психологии антропологии индивидуалистической. Это новая философия детства как источника сведений о Рае и Боге.
Алла Горбунова — признанная мастерица честного и откровенного рассказа. Ее сборники — это не разрозненные, не связанные между собой истории, а единое мозаичное полотно особого рода бытия, родного, интимно близкого, домашнего. Те, кто читал предыдущие работы Аллы, встретят в ее новой книге знакомых персонажей, которые продолжают развивать сюжеты собственных жизней, часто удивляя неожиданностями. И все же новая книга — это не повторение пройденного. Ее главный герой — ребенок и его мир, увиденный глазами взрослого автора. Горбунова предлагает читателю не что иное, как новую философию детства, через которую она переосмысляет реалии времени. Девушка Таня, один из персонажей новой книги Горбуновой, называет такой взгляд на мир «буддистским», а саму книгу определяет так: «совершенно спонтанная, бытийная, которая сама себя пишет, ткется из быта, мыслей, снов, не имея внешнего логического сюжета или какого-то однозначного сообщения, стихийная книга, рождающаяся на глазах читателя, роман в постоянном процессе становления».
Написанная в жанре автофикшн, книга начинается с первых дней локдауна и, казалось бы, намеревается повествовать о COVID-19. Однако тут читателю придется обмануться — далеко не об этом книга.
В мире Горбуновой поют песни птицы, покачиваются деревья, а воздух настолько плотен, что его можно рассматривать. Воспоминания возвращаются яркими образами и перебиваются непринужденными разговорами между мертвыми, которые уже прощены, и живыми, которые просто хотят поболтать со старыми знакомцами. Комментарии на полях философских книг перемежаются размышлениями и иллюстрируются притчами.
Если в сборнике Аллы Горбуновой «Конец света, моя любовь», который получил премию «НОС», читатель встречался с хтоническими силами, мраком и отчаянием былой юности и болезненным содроганием мира в ожидании собственного конца, то в «Лете» яркость красок и благоухание цветов сопротивляются бремени повседневности и банальности зла. Эти цветы и краски и есть то, что Горбунова называет «другой материей». В ее видении больше и полнее о ней знает ребенка. Детство — это наша забытая родина, вечно возвращающийся посюсторонний Рай. Именно в лавровом венке детства обретают смысл рассуждения о бытии, поэзии, собственном становлении и наблюдения за сменяющимися пейзажами. Все это тот инструментарий, которым автор пытается уловить хрупкую и ускользающую божественную реальность мира. В концепции Горбуновой детство — это не подверженный расщеплению универсум, Рай до изгнания, Рубикон, отделяющий нас от безумия взрослости.
Человек обречен прожить всю человеческую историю, начиная с первых глав Библии и кончая апокалипсисом, полагает Горбунова. Более того, в ее мире и первые и последние дни истории существуют одновременно. В этом и есть надежда. Если Рай просвечивает сквозь поры сгустившейся повседневной реальности, значит мы снова можем побывать там. Именно это обеспечивает наше бессмертие не в виде памятника слова, покуда будет жить последний пиит, но в качестве той природной силы, что умирает и возвращается. «Я помню этот сад детства и то, что открывалось мне тогда через цветочный мир», — пишет Горбунова, и надо понимать, что суть тех открытий куда более глубока, чем многое из взрослого знания. Этот «сад детства» умирает и возрождается, пробиваясь светом между миром взрослых и невинной ангеличностью ребенка.
Эти миры открываются автору, которая, став матерью, становится и мудрее и прозорливей. Наблюдение за ребенком, вслушивание в его речь, поступки, шалости и жесты — все это дает автору достоверные доказательства существования сакрального. Любящий родитель предстает медиумом между божественным детством и закабаленной взрослостью. Родитель, который сохранил и напомнил в себе свое собственное детство.
Лирический герой Горбуновой борется со своими наследственными стигматами и страданиями, но именно рождение ребенка привносит в мир просветление. «Когда он родился, я поняла: все люди рождаются, чтобы жить вечно. Никто не рождается, чтобы умереть, это приходит потом, и то, что рожденные для вечной жизни все-таки умирают, — принять сердцем невозможно. Долго еще мне казалось (и сейчас порой кажется), что он состоит из какой-то другой материи, не такой, из которой сделано почти все остальное в этом мире, и эта материя для меня всего на свете сладостнее» («Другая материя»).
Поразительным образом сын Егор и сам подмечает это расползание вечности, он предчувствует изгнание из Рая, ибо взросление таит в себе опасность распада. Стоя на пороге жизни, Егор обретает возможность уникального зрения поверх барьеров: он видит себя одновременно и древним стариком, и существом еще неродившимся. Это открытие становится доказательством того, что детство — ближайшее совпадение с божественным, еще не взятым в плен временности. Из этой вечной возможности Рая и сознается протяженность времени в мире.
Последние главы сборника выглядят неожиданно фрагментарно, обрывисто. Как будто для детализированного описания того, что подпадает под взгляд героини, не хватает кислорода в легких. Возможно, это неровное заглатывание воздуха, не дающее шанса удержать внимание и не сбиться, для рассказчика не что иное, как признание невозможности взять под контроль постковидную реальность. Уж слишком многое стало явным. Рассказчику в итоге не хватает чего-то вроде ментальной защитной маски, которая бы позволила дышать в слишком сгустившемся воздухе смыслов.
Спасают в результате друзья, герои из прошлых сборников, напоминающие о себе радостью узнаваний. Они продолжают вить веревочки собственных жизней и часто переосмысляют самих себя, меняют привычный порядок вещей, а вместе с ним настроение текста. Мистика, магия, драйв юности — все сохраняется в памяти и напоминает о себе не травмой, но радостью. Этот взгляд очерчивает границы подлинной антропологии, которая не существует вне чуда и чувства божественного. Ведь и старые знакомые тоже прошли через чистилище «другой материи» Аллы Горбуновой. Вот, например, Вилли, о котором мы знаем из прошлых книг автора, безалаберный алкаш и ни на что неспособный балабол. Теперь у него все налажено, он освоил программирование, обрел дом и восторгается осеннему лесу. Это значит, что надежда есть. И свет просачивается сквозь туман будней. Райские кущи все равно расцветают по весне. Пожалуй, об этом чувстве возращения чудесного и рассказывает новая книга Аллы Горбуновой.
Алла Горбунова — российский поэт, прозаик, литературный критик. Книга прозы «Вещи и ущи» вошла в шорт-лист премии Андрея Белого (2018) и премии «НОС» (2018). В 2019 году стала лауреатом Премии Андрея Белого в номинации «Поэзия» за книгу «Пока догорает азбука». За книгу «Конец света, моя любовь» получила премию «НОС» (2020).