24.02.2022
В недавно сформированный лонг-лист литературной премии «Национальный бестселлер» включен только что вышедший роман Дмитрия Данилова «Саша, привет!». Мы разобрались, почему этот роман может стать главным претендентом на статус лауреата.
Пересказать сюжет романа Данилова «Саша, привет!» можно одной простенькой фразой. Но делать этого не хочется. В конце концов, экономика современной отечественной литературы устроена так, что для автора, который за собственно текст получает копейки, объем продаж — это реальный способ хоть немного финансово поправиться. Стоит критику написать эту нехитрую фразу про сюжет, и продажи упадут. А мне совсем не хочется становиться врагом рода человеческого и грабителем скудного литературного кармана.
Для сохранения интриги ограничимся таинственным замечанием: перед нами роман, основанный на виртуальной игре с чисто кафкианским сюжетом. Из литературных аллюзий, естественно, приходит в голову «Замок». Но этот шедевр немецкого экспрессионизма в случае Данилова густо замешан на нашем родном «Преступлении и наказании». Вот только мера условности в романе такова, что все события там развиваются с приставкой «как бы». Имеет место быть как бы преступление, как бы суд и как бы наказание, то есть как бы смертная казнь. Через это как бы чистилище проходит как бы герой. Кстати, последнего зовут Сережа, а вовсе не Саша, как можно предположить из названия. Кроме Сережи, в романе действует его как бы жена, как бы коллеги по работе, как бы мать и как бы представители разных религиозных конфессий. Все эти как бы лица больше всего похожи на персонажей картин Малевича, ну или его ученицы Анны Лепорской, имя которой теперь знает в России каждый школьник. Читая роман Данилова, хочется последовать примеру охранника из екатеринбургского «Ельцин-центра» и что-нибудь героям пририсовать — ушки, усики, глазки, душу, судьбу. Пририсовать нельзя, поэтому приходится ограничиваться просто наблюдением за действием как бы героев в предложенных как бы обстоятельствах. Еще одно кстати: все эти герои представляют собой как бы интеллигенцию, а главный герой так и вовсе преподает студентам историю литературы Серебряного века. Ну, что значит преподает… Вы уже поняли — как бы преподает как бы историю.
Дмитрий Данилов — один из тех редких современных авторов, который ищет ключ к загадке нашего времени не в философии, а в языке. Язык, пожалуй, единственный герой, который существует в романе без приставки «как бы». Этот язык болезненно узнаваем. Все эти навязчивые повторы, мучительные блуждания в трех соснах простейших синтаксических конструкций и обязательные маркеры времени вроде «ну как-то так», «вот это все», «ну, короче, ты понял» — все это про нас. «Короче, я вам в целом ситуацию описал. Как-то вот так. В общем, гуманно всё, без всяких вот этих вот казней, ничего не почувствуете. Новое время, новые веяния. Вы извините, коньячок допивайте. Простите, у меня встреча сейчас, извините. Я вам, в общем, как бы это сказать… сочувствую. Но, знаете, закон есть закон… Всё, давайте, счастливо. Держитесь, ничего страшного на самом деле», — так Сережа узнает об исполнении приговора. Вот как-то так…
Язык Данилова как будто все время заикается, как сломанная пластинка, которая все повторяет и повторяет начало музыкального такта, но так и не может его закончить. Сережу должны казнить, он понимает, что должен что-то сказать, его близкие понимают, что должны как-то посочувствовать ему — ан нет, не получается. Пластинку заело. Вот так выглядит разговор мужа и жены:
«Ну как, приговорили?
— Ну, типа, да. СК.
— Ну, там, типа, других вариантов и не было, я так понимаю.
— Ну да.
— Можно не расстраиваться особо?
— Да, можно и не расстраиваться. А можно расстраиваться.
— Ты у нас теперь приговоренный.
— Не обязательно мне об этом напоминать».
Роман Данилова, как и поступок охранника Ельцин-центра, — вроде бы как смешная шутка. Только черная, как сон, страшный своей полной бессмыслицей. Шутка автора в том, что смысл его романа, как квадрата Малевича, возникает только в момент интерпретации.
Можно поспорить на сто рублей, что про этот роман критики будут писать долго и много. Все, что о нем напишут, будет неизбежно пронзительно, глубоко, возвышенно, прекрасно, яростно, ну и так далее. В рецензиях на роман обязательно будут мелькать слова: пронзительное отчаяние, выхолощенные смыслы бытия, одиночество человека, утрата Бога — в общем, все, как мы любим. И критики будут абсолютно правы. Но фишка автора в том, что в романе таких слов нет вообще. Болезнь заикания, патологическая неспособность героев найти нужных слов ставят читателя в такую ситуацию, когда ему приходится договаривать за героями то, что они не в силах выразить. В моем детстве были такие конфеты «Ну-ка, отними!». Роман Данилова хочется завернуть в конфетную бумажку и назвать «Ну-ка, напиши роман!». Именно это и приходится делать читателям, — читая Данилова, писать свой собственный роман. И если «Саша, привет!» это игра в условной ситуации, то роман, написанный его читателями, будет больше напоминать греческую трагедию.
Когда-то Бродский описывая стиль «Котлована» Андрея Платонова, говорил о грамматическом аде языка революции. Слова, лишенные смыслового дна и семантической конечности, обращают любой диалог в разговор по ту сторону времени и реальности.
Данилов, в сущности, использует тот же прием. Это ад нашего с вами языка, в котором ни одна фраза не может быть доведена до конца, любая мысль упирается в сакраментальное «вот как-то так», а любая попытка говорения — в не менее сакраментальное «не знаю, что сказать».
Этот роман — не что иное, как литературная версия черного квадрата Малевича. Ирония постмодерна, которая весь прошлый век с такой ненавистью выплескивала из литературы грязную воду пафоса, вместе с ней выплеснула и ребенка смыслов, то есть Бога. Остался великий тупик, черный квадрат литературы воплощенный в универсальном вопле жертв обессмысливающей все иронии — «я не знаю, что сказать!».
Черный квадрат, как известно, существует не сам по себе, а лишь как повод для сотен и тысяч интерпретаций. Именно это многоразличное интерпретирование и следует ожидать Данилову. Наверняка найдутся те, кто назовет его роман, начатый в октябре 2020 и законченный летом 2021 года, всего лишь унылым плодом самоизоляции.
Мне же ближе мысль о том, что автор романа страшно устал. И я его понимаю. Любой современный автор рано или поздно переживает это чудовищное, умерщвляющее чувство всеобщей сказанности, превышения предельно допустимой нормы выговоренности, когда к горлу вместе со слезами подходит предчувствие конца вообще всякого смысла. В этом случае сквозь этот роман нам дали подсмотреть в щелочку на страшную трагедию пишущего.
Впрочем, как всякий черный квадрат, почему-то претендующий на величие, роман таит в себе потенцию многочисленных подражаний. Вот только мрачная шутка Данилова принадлежит к числу тех, над которыми можно посмеяться только один раз.
На фотографии на анонсе Дмитрий Данилов. Автор фото Доминик Бутен/ТАСС.